Гершеле издевается

Гершеле издевается

Дорогие расходы

Богатый арендатор, выдавая замуж единственную дочь, не поскупился. Два месяца в доме жил портной — лучший мастер в местечке — шил одежду и свадебные наряды. Причем по последней моде, чтобы невесте было в чем выйти к гостям. Свадьбу сыграли великолепную. На все арендатору хватило: на приданое, на угощение, на музыкантов, но когда пришло время расплачиваться за сшитое к свадьбе, деньги вдруг кончились и расчеты отложили на неделю.

— Послушай, — оправдывался арендатор перед портным, — разве тебя плохо кормили? А деньги, пожалуйста, подожди. Ты же видишь, как я издержался...

Портной был весь в долгах, но что он мог поделать? Ждет он неделю, месяц, еще месяц — арендатор морочит голову и вдобавок сердится, что кто-то имеет нахальство требовать с него деньги. С горя портной стал прикладываться к бутылке и захаживать в шинок. Кому он ни рассказывал свою историю, все сочувствовали, но помочь, конечно, не могли. Однажды портной посетовал на свою судьбу Гершеле. Тот выслушал и спросил:

— Ты помнишь все, что шил?

— Вопрос?! Разбуди меня ночью — назову каждую вещь!

— А ну, назови.

Портной назвал, а Гершеле все записал и говорит:

— Слушай, на тебе собираются нажиться, но арендатор будет иметь такие свадебные расходы, какие ему не снилось...

— Что ты задумал?

— Это уж мое дело, я ведь Гершеле Остро-полер! Но запомни: во-первых, когда к тебе приедет дочь арендатора, не удивляйся, молчи и обо мне не заговаривай. Во-вторых, когда получишь свои деньги, поработай еще немножко над теми же платьями. Это будет вознаграждение мне... Договорились?

— Договорились.

На следующий день Гершеле нанял подводу и поехал в местечко, где поселилась арендато-рова дочка. Приехав, он пришел к ней и сказался посланником отца.

— Зачем он вас послал?

— Видите ли, ему в последнее время везло, у него было несколько базаров с хорошими доходами. Еще он взял новую аренду у помещика, а за старую ему понизили плату. Поэтому отец хочет, чтобы вам тоже вышел прок, ибо ему ничего не жаль для единственной дочери.

— Ой, вы наверно привезли подарки?

— Нет, я привез известие о подарках. Отец желает, чтобы вы сшили себе побольше новых платьев. Он достал материй, каких свет не видел, и очень дорогой мех. Причем всего много.

Еще он просит сразу ехать к нему на фольварк и сказать портному, который вас обшивал к свадьбе, давши ему сперва пятьдесят рублей задатка, чтобы отложил всю другую работу.

— Не может быть! У меня будет гардероб еще красивей?!

— Даже у самой богатой помещицы не найдете такого! А старый, наказал ваш отец, отдайте мне...

— Зачем?

— Он хочет иметь удовольствие помочь бедной невесте...

Дочь поморщилась, не очень-то веря, чтобы отец ее так расщедрился. Но Гершеле достал записку и со всеми подробностями прочел, что велел передать арендатор: шерстяное платье голубое, шерстяное платье белое в синий цветочек, атласное платье из черного шелка, украшенное жемчугом, ротонду с хвостами и т. д.

Она посоветовалась с мужем, и тот рассудил, что не следует идти против воли отца, а следует, наоборот, исполнить все, что тот хочет. Если отец послал специального человека с точным списком, может даже быть, что он решил увериться, послушная ли она дочь и заслуживает ли обновы. Словом, она согласилась, упаковала платья и отдала Гершеле. Он же стал прощаться, а зятю сказал:

— Вам тоже советую ехать к тестю... Вы внакладе не будете...

Молодые супруги не могли, конечно, отправиться сразу: надо было сперва собраться, запереть дом, оповестить родителей мужа. Поехали спустя несколько дней.

Однажды утром портной видит: дочь арендатора тут как тут, веселая и гордая. Хотел он заговорить о причитающихся деньгах, но вспомнил, что Гершеле просил помалкивать.

— Вы мне снова будете шить наряды, совсем другие!

— Пожалуйста! — говорит портной.

— Но вы должны отложить остальную работу. Мы заплатим, вы же моего отца знаете!

— Знаю... — ответил портной, а сам подумал: «Лучше бы я его не знал...»

— Нате вам пятьдесят рублей задатка — и вы только мой портной!

— С удовольствием, и не сомневайтесь, что новая работа вам понравится, — говорит портной, берет деньги и почтительно провожает арендаторскую дочку. Он уже понял, что это штучки Гершеле.

Дочь с зятем явились к отцу благодарить.

— Отец, — говорит дочь, — я отдала, как ты велел, твоему человеку все свои платья, а портному пятьдесят рублей...

— Это просто удивительно, — добавляет зять. — Господь вас вразумил — вы помните о дочери и не забываете о милосердии... Шутка ли сказать — щедро помочь бедной невесте!

— Покажи мне скорей товар! — ластится к арендатору дочка.

Арендатор, не понимая в чем дело, в конце концов догадывается что к чему и приходит в ярость. Однако виду не подает.

Он бы и рад задать дочери перцу, но стесняется зятя. В общем, он предлагает им отдохнуть денька два, а потом заняться новым гардеробом... Ну, а дорогие ткани, о которых спрашивает дочь, так они в местечке — ему не хотелось их привозить до ее приезда...

Отговорившись таким образом, он отправился в местечко, узнать, что было на самом деле и кто ему так насолил...

Местечко небольшое, и арендатору удалось дознаться, что это проделки Гершеле. Однако ничего предпринять арендатор уже не мог, ибо Гершеле всех оповестил, что арендатор шьет целый гардероб для бедной невесты. Он — к портному, но тот прикидывается, что знать ничего не знает — пускай заплатят старый долг, а если нет — новые вещи он шить не будет. В конце концов арендатору пришлось расплатиться. Разыскал он Гершеле и говорит:

— Ну, Гершеле, я и с тобой разочтусь!

— А что? — недоумевает Гершеле. — Вы еще недовольны? Расчесться вы должны добрым делом. Я ведь представил вас порядочным человеком, который платит долги и помогает бедным невестам. И дочь ваша будет иметь новый гардероб... А вы еще в претензии...

Махнул арендатор рукой и пошел покупать ткани. Портной сдержал слово и перешил свадебные платья дочки арендатора на бедную невесту. И свадьба у той была веселая. Гуляли, плясали до утра. А самым почетным гостем был Гершеле Острополер.

История на целые сутки

Прослышал Гершеле, что в одном местечке проживает богач, который любит разные истории, и кто расскажет ему красивую сказку, при своих не останется. Случилось Гершеле в то местечко попасть. Вспомнил он про богача, пришел к нему и представился:

— Я — Гершеле Острополер. Вы, наверно, обо мне слыхали, а про вас мне рассказывали...

— Рассказывали не рассказывали, — перебил его богач, — если вам есть что рассказать — валяйте, а нет — ступайте! Я люблю, когда доится...

— Доится? — переспросил Гершеле. — Про доение у меня есть история на сутки.

— На целые сутки?

— С перерывами...

— Тогда я слушаю...

— Однажды, — начал Гершеле, — жили два брата: один — богатый, другой — бедный. Богатый время от времени помогал бедному, но дырявый мешок разве наполнишь? И решил он купить бедному корову — пускай та его кормит. Привели корову, жена пошла ее доить, но корова так лягнулась, что жена прибежала домой со скандалом:

— Твой брат купил быка, а не корову! Иди сам дои!..

Пошел бедный брат к богатому и рассказывает про эту неприятность. Богатый говорит:

— Она просто устала с дороги. Ты хочешь, чтоб корова сразу доилась? Сперва покорми ее.

И Гершеле замолчал.

Богач понял намек и велел накрыть на стол. Гершеле поел, а хозяин торопит:

— Ну, дальше? Послушались они богатого брата?

— Дальше? — продолжал рассказ Гершеле. — Замешали корове полное корыто еды...

Когда она поела, жена бедного брата собралась ее выдоить — а корова к себе не подпускает. Пошел бедный брат опять к богатому и рассказывает, мол, корова к себе не подпускает и никак ее не выдоить. Подумал богатый брат и посоветовал:

— Дать поесть — мало, она ведь очень устала. Пускай одну ночь хорошенько отдохнет, тогда поглядим.

И Гершеле снова замолк.

Хозяин и этот намек понял — оставил Гершеле ночевать и уже с утра был в нетерпении:

— А дальше? Что дальше было с коровой?

  — На следующий день, — повел рассказ Гершеле, — жена бедного брата пошла доить корову, и та чуть ее не убила. Когда богатый брат узнал об этом, он посоветовал бедному:

— Надо раз и навсегда узнать корова это или бык. Бык, говорят, боится блестящих вещей и яркого цвета, особенно (фасного. Надень мой новый шелковый кафтан с красным кушаком и пойди в сарай, тогда увидим... И Гершеле снова остановился. Хозяин, уже сгоравший от любопытства, подарил ему шелковый кафтан с красным кушаком и потребовал:

— Чем же все закончилось?

— Закончилось тем, — наскоро заговорил Гершеле, облачившись в шелковый кафтан и перепоясавшись красным кушаком, — что бедный брат пошел в сарай, животное накинулось на него, сбило с ног и чуть не прикончило. Бедняга едва выскочил из сарая. Корова в самом деле оказалась быком, так что доиться он, конечно, не давался... И тут конец истории. Сутки прошли — не обессудьте, поищите себе другую корову, а меня оставьте в покое!..

Сказал — и ушел.

Желудок, как у ребенка

Гершеле остался на субботу в чужом местечке и надумал попасть в гости к местному богачу. Но богач этот гостей не любил — он был скряга и не очень жаловал бедняков. Гершеле об этом прознал и попросил синагогального служку, который распределяет по хозяевам приехавших гостей на субботнюю трапезу:

— Мне бы к этому человеку... И передайте, что у меня желудок, как у ребенка...

Служка так и сказал, а скряга-богач согласился — ему хотелось выглядеть перед общиной хлебосольным хозяином, да и детский желудок будущего гостя, то есть, что гость мало ест, он, конечно, принял к сведению.

После молитвы пришли домой, сели за стол. Гершеле проголодался с дороги и ел, не отказываясь ни от чего, в любых количествах и что получше, напирая на белую халу, поедая лучшие куски рыбы, словом, сполна потрафил своему незаурядному аппетиту.

Видя такое, хозяин был в ужасе. Наконец, он не утерпел и воскликнул:

— Черт бы его побрал!

— Кого? — спросил Гершеле.

— Служку... Он сказал, что у вас желудок, как у ребенка...

— Так и есть, — подтвердил Гершеле. — Желудок у меня, как у ребенка, но ем я, как взрослый.

Страшный сон

Гершеле отправился на ярмарку. Было это зимой, под вечер.

По дороге поднялся ветер и началась метель. Гершеле, едва живой, добрался до корчмы. В корчме была только хозяйка, сам корчмарь днем уехал по делам, и хозяйка побоялась Гершеле пустить. После долгих уговоров она все же позволила ему поставить в сарай лошадь и сани, а его самого пустила в дом.

Гершеле малость отогрелся и, конечно, попросил еды. Корчмарка сказала, что еды нет, всё, мол, съели постояльцы.

— В такую погоду у вас были клиенты?

— А как же, вот и вас черт принес!.. Гершеле, однако, отступаться не собирался.

— Неужели не найдется хоть чего-нибудь?

— Есть пара калачей, но черствых. Желаете — кушайте... Гершеле берет калачи — а они действительно каменные — и спрашивает:

— Где же можно прилечь?

— На полу.

— На полу, так на полу, — говорит Гершеле, — но нет ли у вас гвоздя и веревочки.

— Это еще зачем?

— Понимаете, — отвечает Гершеле, — для таких калачей нужны немалые силенки, поэтому я сперва хочу отдохнуть, отлежаться, а когда проснусь, пускай они будут у изголовья, чтобы сразу заморить червячка...

Корчмарка, лишь бы гость отцепился, выполнила странную просьбу. Гершеле вколотил гвоздик, повесил калачи и лег спать:

Ночью он встал, налил в казанок воды и поставил его возле хозяйки, а к постели служанки придвинул ушат с водой. Затем возвратился на свое место и поднял крик. Обе женщины проснулись, соскочили с постелей, перевернули ушат с казанком и чуть со страху не померли. Ищут спички, а их нет — Гершеле спрятал. Пока наконец зажгли свечку, обе чуть не повредились в уме. И, конечно, сразу накинулись на Гершеле:

— Что случилось?

— И не спрашивайте... Ужасный сон, не про вас будь сказано...

— Что? Какой?

— Мне снилось, что калачи украли...

Белье на ужин

Однажды Гершеле занесло в незнакомую корчму. Хозяина не было, и корчмарка встретила гостя недружелюбно. А когда Гершеле, учуяв вареники, спросил, что у нее варится, сказала:

— Ничего не варится. Это я поставила в печку белье кипятить.

С этими словами хозяйка погасила свечу и отправилась спать.

Тогда Гершеле тихонько встал, вытащил из горшка почти все вареники и с удовольствием их поел. Потом снял с себя белье и положил его в горшок.

Ночью вернулся корчмарь и, будучи голоден, сказал жене, чтобы давала есть. Корчмарка достала из печи горшок и опрокинула над миской. Боже мой! Оттуда вывалились несколько вареников и мокрое нижнее белье.

Услыхав жуткие крики, Гершеле проснулся. На все упреки и обвинения он простодушно заметил:

— Я тут ни при чем. Хозяйка сказала, что кипятит белье. Мне тоже захотелось прокипятить свое. Откуда я мог знать, что на ужин она подает грязное белье?

Когда прощаются, плачут

В морозную ночь Гершеле добрался до заезжего двора, когда тот уже был заперт. Гершеле долго стучался, но хозяин, давно пребывавший в постели, сказал жене:

— Жаль мне того который стоит сейчас у ворот!

Но открывать не пошел.

Гершеле не прекращает стучаться и просит:

— Сжальтесь, люди! Пустите в дом, замерзаю!

Хозяин опять говорит жене:

— Все-таки жаль человека, мерзнущего на улице.

— Если тебе его жаль, — отвечает жена, — почему ты ему не открываешь?

— Дура, — говорит муж, — если я его пущу, мне уже не будет его жаль...

Гершеле слышит этот разговор, а сам думает: «Подождите, я с вами за все рассчитаюсь!»

Спустя несколько дней Гершеле в приличной одежде приходит на этот самый заезжий двор и спрашивает, можно ли остановиться на долгий срок.

— О, примем с превеликим почтением! — отвечает хозяин. — Вам, конечно, отдельную комнату?

— Да, — говорит Гершеле, — и с едой.

— Хорошо, — соглашается хозяин, — но деньги у меня платят за месяц вперед.

— Вперед не получится, — говорит Гершеле. — Мой тесть присылает мне деньги только в конце месяца. Поэтому остановиться не смогу, — и поворачивается уходить... — Кстати, сколько вы берете за комнату?

— Пять рублей в месяц.

— Я бы заплатил шесть, — говорит Гершеле и направляется к двери. — А за еду?

— Пятнадцать рублей в месяц, — волнуется хозяин, — но это три раза в день да еще дважды у вас будет чай.

— Я заплатил бы двадцать, — замечает Гершеле, — лишь бы еда была хорошая.

— Если так, — говорит хозяин, — я могу месяц подождать с деньгами. Только не обманите.

— Я никогда никого не обманываю, — обиделся Гершеле. — Мне приходится много разъезжать, и всегда, когда я покидаю постоялый двор, хозяин провожает меня со слезами.

Ясное дело, Гершеле остался.

Проходит месяц, пошел второй, а постоялец платить и не собирается. Зато вдоволь ест, пьет и ни в чем себе не отказывает.

Хозяин уже беспокоится.

— Что бы это могло значить, уважаемый? — спрашивает он наконец. — Вы сказали, что заплатите через месяц, но кончается второй, а я не видал еще от вас ни копейки!

— Однако же вы чудак! — отвечает Гершеле. — Неужели вы и в самом деле полагали, что, будучи состоятельным человеком, я стал бы жить в таком фобу и есть такую дрянь? К тому же, обещая вам двадцать пять рублей в месяц, я не зарабатываю и двадцати пяти копеек. Да и тесть мой с того света сообщает, что оттуда сложно посылать деньги...

— Выходит, вы меня обманули! — схватился за голову хозяин.

— Нет, мой дорогой, — отвечает Гершеле, — я вас не обманул, я только прихвастнул.

— Хорошенькое дело! — вышел из себя хозяин. — Как вы могли решиться на такое?

А Гершеле спокойно:

— Не надо сердиться, любезный! За темную комнату, какую я занимаю, просто грех платить. Это вам следует мне приплачивать, за то, что я так долго тут мучаюсь.

— Какое горе! — в досаде заплакал хозяин.

— Ну! И здесь слезы! — замечает Гершеле. — Я же говорил, что, когда я съезжаю из гостиниц, хозяева обычно провожают меня со

слезами. По мне плачут, как по покойнику. Нерасстраивайтесь! Быть может, еще свидимся...

— Ой нет! Боже упаси! — воскликнул хозяин, выпроваживая постояльца.

Чудесная шкура

Гершеле купил теленка, но тот вскоре подох. Собираясь в путь, Гершеле содрал с теленка шкуру, выделал и уложил в мешок — авось случится продать на ярмарке...

Но пригодилась она Гершеле совсем при других обстоятельствах.

Усталый с дороги, Гершеле решил остановиться в одной деревне. А где останавливаются в деревне? У арендатора, у кого же еще? Хозяина дома не оказалось, и Гершеле попросил у хозяйки поесть, но та заявила, что еды нету и что, раз мужа нет дома, ночевать она пустить не может.

Гершеле не оставалось ничего другого, как пристроиться в сарае на сене. Однако ему не спалось. Вышел он во двор, видит — в доме светятся окна. Подошел поближе, заглянул — за столом сидит здоровенный красавец поп, а жена арендатора угощает попа варениками и вишневкой и прямо чуть не пляшет вокруг него.

Гершеле потихоньку приотворил окошко, прислушался, о чем они говорят, и ему стало ясно, почему его не пустили ночевать.

Через часик батюшка ушел.

Поздно ночью вернулся арендатор. Гершеле затаился у окошка. Арендатор захотел поесть, а жена говорит, что ничего не осталось и вообще ей хочется спать, потому что нездоровится. На этих словах в комнату вошел Гершеле. Завидев его, арендаторша подняла крик:

— Что вам тут надо? Я же вас уже один раз выпроводила... Чего вы лезете?

— Я слышу, пришел хозяин, — отвечает Гершеле, — и хочу с ним поговорить, у меня к нему дело...

— Что за дело? — заинтересовался хозяин. й Если что-нибудь путное, валяйте!

— Не купите ли вы у меня чудесную шкурку? — спрашивает Гершеле и достает из мешка телячью шкуру.

Почему же она чудесная?

— Шкурка знает, что у кого творится в доме... Купите, и вам она тоже сообщит.

Сошлись в цене, и арендатору сразу захотелось убедиться в способностях шкуры, услыхать, какие она сообщит тайны.

— Шкурочка-шкурка, — забормотал Гершеле, — поведай, что тут было? — И он приложил к ней ухо.

— Что же она говорит?

— Вы разве не слышите?

— А вы?

— Она говорит очень тихо, надо вслушаться...

— Но все-таки?

— Она говорит, что недавно к вам заходил батюшка, высокий, красивый мужчина, а ваша жена его принимала, как самого дорогого гостя...

— Хватит морочить голову! — вспыхивает жена арендатора.

— Что вы имеете к шкурке? — улыбнулся Гершеле. — Это шкурка чудесная, она говорит правду, а правда — самое большое чудо...

Можно себе представить, что было дальше.

С тех пор жена арендатора к прохожим относится дружелюбно. Только у каждого допытывается, нету ли при нем чудесной шкурки.

Благословение

Ночь застала Гершеле в дороге. Погода ужасная — снизу слякоть, сверху снег, вокруг ветер. А одежка на Гершеле такая, что и на печке не согреет.

Пришлось искать ночлег. Добрался он до ближайшего села, узнал, где живет еврей-арендатор, постучал в окно. Пожалел его арендатор, как же! «Иди, — говорит, — много вас охотников до чужого хлеба шляется».

— Пустите, — упрашивает Гершеле, — а я вас благословлю.

Подумал арендатор и говорит:

— Хорошо! Но сперва благословите. А то знаем мы как вы, голодранцы, слово держите!

— Я нс из таких! — говорит Гершеле. — Я вас троекратно благословлю. Во-первых: чтобы у вас настелили деревянный пол. Во-вторых: чтоб вы не умерли. И в-третьих: если уж вам когда-нибудь суждено помереть, пусть вас положат возле меня.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, сказал, заинтригованный арендатор.

— Если я получу у вас ночлег и что-нибудь поесть, утром я все объясню, — пообещал Гершеле.

Арендатора это еще больше раззадорило, он отвел гостя в чулан, дал подстелить клок сена и прислал кусок хлеба с луковицей.

Утром гость собрался в дорогу. Появляется хозяин.

— Ну, — говорит он, — что значили ваши благословения?

Гершеле отвечает:

— Вашу доброту я вчера ощутил на себе, поэтому с удовольствием всё растолкую. Пускай вам будет ниспослано настелить деревянный пол, потому что вы не заслуживаете того, чтобы земля вас носила. Пусть вам никогда не придется умереть, потому что умирать полагается человеку, а вам — сдохнуть. И когда вы таки сдохнете, пусть вас положат рядом со мной, чтобы вас ели мои черви. На вас им будет чем поживиться, не то что на мне. А когда все исполнится, это будет знак, что я говорил не напрасно.

Место в аду

Однажды Гершеле побился об заклад, что из одного скупого и не скорого на подаяние арендатора все же вытрясет милостыню. Гершеле поприличнее оделся и явился к нему домой.

— Вам чего? — спрашивает арендатор.

— Прошу о вспомоществовании, — отвечает Гершеле.

— Разве вы не знаете, — сердито говорит арендатор, — что я не подаю?

— Знаю. Но знаю еще, что вспомоществование, которое вы мне пожалуете, для вас самого обернется пользой.

— Как это?

— Очень просто, — объясняет Гершеле. — Сегодня сгорел ад, и я хожу собираю средства на постройку нового.

Известно, какими глупцами были арендаторы. Вот и этот сразу заинтересовался:

— Как же наказывают грешников?

— Не спрашивайте! Положение ужасное. Пришлось снять у мужика большой свинарник и грешников устраивать туда. Ну, спрашиваю я вас, допустимо ли, чтобы такой богач, как вы, оказались в подобном месте?

Скупому арендатору пришлось отступить от своих привычек и дать Гершеле немалую сумму. За что Гершеле пообещал, что когда отстроят ад, арендатору предоставят в нем почетное место. Конечно, лет через сто двадцать, не раньше...

Поймал рыбу

Жили-были муж и жена. Муж был рыбак, а жена ужасно к нему относилась и молила Бога, чтобы поскорей его прибрал.

Однажды в синагоге она горячо и громко, поскольку никого поблизости не было, просила Бога о смерти мужу.

Это услыхал Гершеле, стоявший в темном углу, и когда сварливая женщина опять стала надоедать Всевышнему, чтобы поскорей избавил ее от мужа, возвестил потусторонним голосом:

— Если хочешь, добрая женщина, избавиться от мужа, свари большой горшок вареников и хорошенько накорми его, а я сотворю чудо и приберу твоего супруга.

Добрая женщина пошла домой исполнять Божью волю, а Гершеле отправился на базар, разыскал ее мужа-рыбака и сказал тому:

— Чего твоя жена от тебя хочет? Почему умоляет Всевышнего избавить ее от тебя?

Несчастный ничего не ответил, только слезы выступили у него на глазах. Гершеле его успокоил:

— Иди домой и сделай вот как: она тебя станет кормить до отвала, а ты поешь и прикинься покойником...

Рыбак с базара потащился домой. Заветный обед был уже готов. Из печи вкусно пахло. Жена встретила его очень приветливо, велела скорей совершить омовение рук и садиться за стол.

«Кушай, кушай, — радовалась она в душе, — это твой последний обед в жизни!»

Муж, конечно, не стал отказываться. Совершил омовение, произнес молитву и сел за стол. Жена подала несчастному полную миску вареников, уселась напротив и заворковала:

— Кушай, мой ненаглядный, не жалей! Я их много налепила. Захочешь, дам еще.

Рыбак просто объедался — такие вкусные вареники он ел впервые в жизни.

— Какая ты у меня заботливая, — сказал он жене. — Я даже не предполагал, что ты такая добрая и такая хозяйка.

Но она ничего не ответила, а он с аппетитом продолжал есть.

Наевшись, рыбак вспомнил уговор с Гершеле: насчет «умереть» после еды.

Увидев, что муж рухнул у стола, жена изобразила отчаяние, стала кричать, сбежались люди. Она то и дело падала в обморок, всхлипывала, заламывала руки, голосила. Собравшиеся стали ее утешать:

— Ша, не плачьте, не убивайтесь, его уже не вернешь, дорога туда открыта для всех...

Тут подал голос самый старый еврей:

— Дайте же какую-нибудь простыню, завернуть мертвое тело.

А жена сквозь слезы:

— Ой, что я могу дать, я ведь, не про вас будь сказано, стала вдовой, и должна оставить простыню для себя.

—    В таком случае дайте какую-нибудь старую его рубаху, — сказал другой еврей из погребального общества.

— И рубаха мне самой пригодится. А в углу лежала рыболовная сеть. — Возьмите сеть и заверните его, — говорит жена.

Взяли евреи сеть, завернули в нее покойника и стали его выносить. Тут жена вовсе подняла вой:

— Куда же ты, муж мой, уходишь от меня молодой?

А мнимый мертвец не вытерпел и отвечает:

— Рыбу ловить в реке!

Ну тут, конечно, поднялся переполох. А Гершеле стоит в сторонке и улыбается: хорошо получилось!

Бочка воды за пять копеек

Некий торговец водкой был очень скверным человеком: бедных на порог не пускал, на общество не давал ни копейки, а соседей вообще терпеть не мог.

Обратились его земляки к Гершеле:

— Слушай, подстрой что-нибудь, проучи его!

Гершеле им на это:

— Кладите десять рублей, а я за пять копеек выманю у него бочку водки.

Хотя в такое никто не поверил, десять рублей все же пообещали, зная, что у Гершеле ничего не получится.

— А теперь, — говорит Гершеле, — пошли! Будете свидетелями.

Когда пришли, Гершеле говорит торговцу:

— Вы, конечно, обо мне наслышаны. Я хотя и балагур, но семью мне кормить нечем. Поэтому прошу вас одолжить мне бочку водки. Не беспокойтесь: человек я порядочный и не обманщик. Выгодно расторгуюсь, сам заработаю и вам доход будет тоже.

Торговцу обещания Гершеле понравились — но отдавать бочку водки?! Гершеле пустил в ход все свое красноречие и пообещал, что на каждую четырехкопеечную кружку он кладет торговцу пять копеек. Тут уж торговец не устоял и бочку водки отдал.

Уходя, Гершеле сказал сопровождающим:

— Будьте же свидетелями, когда расторгую бочку, верну, как договорились, пять копеек на кружку.

Спустя недели две Гершеле сообщает свидетелям:

— Пошли, я с ним рассчитаюсь, а вы убедитесь, что проиграли!

Все идут, умирая от любопытства.

Гершеле стучится к торговцу.

— Вы, наверно, заждались. А я с благодарностью возвращаю вам долг!

И возвращает пять копеек, а также пустую бочку.

Торговец ошарашен.

— Вы издеваетесь? При чем тут пять копеек?

А Гершеле, как всегда, начал издалека:

— Притащил я бочку домой, и мы с женой решили: за кружку брать пять копеек. И не продавать в долг. Одну кружку продаю я, другую — она... Встаю утром — в горле пересохло. Достаю пять копеек, отдаю жене, она наливает кружку. Выпил, и сразу полегчало. Тут у нее в горле запершило, достает она мои пять копеек, и я ей наливаю. А мне снова хочется, и за пятак, который она заплатила, она продает мне кружку, которую я и выпиваю. Заметьте, не бесплатно... Потом она мне платит пять копеек, и наливаю я. Но мне-то снова хочется. Я, значит, эти пять копеек — ей, а она мне кружку... И пошло: я ей пять копеек — она мне кружку водки, она мне пять копеек — я ей кружку водки... А тут уже и дно завиднелось... Словом, вот вам бочка и пять копеек. Однако за труды все-таки полкопейки мне причитается, так что прошу сдачу!

Свидетели видят — Гершеле выиграл — и заплатили ему, как у сдавливались, десять рублей...

Памятник ставить поручите мне

В одной местности был очень богатый, но жадный помещик.

Все натерпелись от его скупости, и Гершеле решил скрягу проучить. Пришел он к помещику и попросил одолжить нож.

— Одолжить? — удивился тот. — В жизни никому ничего не одалживал.

— Большую выгоду упускаете, — говорит Гершеле.

Услыхав про выгоду, помещик распорядился нож одолжить.

На следующий день Гершеле вернул его с маленьким ножиком в придачу.

— Что это значит? — удивился помещик.

— Ночью у ножа родился ножичек, — ответил Гершеле, — и он, понятное дело, принадлежит вам.

Слыша столь явную чушь, помещик тем не менее принесенное взял и не стал больше ни о чем спрашивать.

Через пару дней Гершеле одолжил у помещика серебряную вилку. А вернул ее с маленькой — тоже серебряной — вилочкой в придачу. То же самое проделал он и с другими вещами — то есть всегда возвращал занятое с придачей. Помещику это, конечно, пришлось по вкусу, и он велел прислуге одалживать Гершеле все, чего тот ни спросит.

Когда Гершеле пришел занимать соболью шубу, помещик отдал ее не раздумывая. Разве плохо получить шубу обратно в придачу с полушубком?

Проходит день, потом еще один — Гершеле не видать. Он побывал в городе и преспокойно соболью шубу продал. А когда вернулся, помещик велел его позвать.

 Гершеле явился в слезах.

— Шубу принес? — спрашивает помещик.

— Нет, — всхлипывает Гершеле. — Она умерла.

— Как? Ах ты вор! Да я тебя!..

— Пане, — вздыхает Гершеле, — вы лучше послушайте! Когда нож разродился ножичком, я сразу принес обоих. Когда вилка окотилась вилочкой, разве вы не получили обе вместо одной? И все остальное я тоже возвращал с приплодом. Он — ваш, кто отрицает? А вот с шубой вышло несчастье. Она, красавица наша, тоже рожала. Но роды были тяжелые — и бедняжка отдала Богу душу. Что мне оставалось делать? Нести ее вам, чтобы вы имели холеру с похоронами? Мало у вас дел? Вот я сам ее и похоронил. Если захотите поставить памятник — поручите мне.

Все сделаю в лучшем виде!

История с дровами

Один мужик привез продавать дрова и запросил за них такую цену, что не только покупатели, но и другие торговцы стали над ним потешаться. Гершеле как раз пришел на рынок купить дров и наткнулся на этого мужика. Услыхав его цену, Гершеле оторопел:

— Ты в своем уме? Кто тебе даст втрое против того, что они стоят?

— За меньше я не согласен, — заупрямился мужик.

— Гершеле, — шепнул кто-то из покупателей, — докажи ему, что он сбрендил...

—- Если вы заплатите за дрова по обычной цене, тогда попробую! — сказал Гершеле.

— Договорились! Вот тебе деньги и действуй!

Гершеле снова подошел к мужику и сказал, что дрова берет, но с собой у него всех денег нет: часть он заплатит сейчас, а остальное — потом, когда разгрузят телегу. Мужик согласился. Он подъехал к дому Гершеле, скинул дрова и потребовал остальные деньги.

— Какие еще тебе деньги? — не хочет и слышать Гершеле. Мужик требует свое, а Гершеле ему говорит:

— Пошли к раввину...

— Не пойду я к вашему раввину! Пошли к помещику...

— К помещику так к помещику, но дай-ка ты мне свой кожух. Ты и так тепло одет, а я, пока доберемся, замерзну...

Пришли к помещику. Мужик жалуется, что Гершеле не отдает деньги, а Гершеле на это:

— Не слушайте его, пане! Я заплатил, сколько полагается. Он просто сумасшедший. Сейчас скажет, что этот кожух тоже ему принадлежит...

— Да! Мне! — кричит мужик.

— Ну, что я сказал?

 — Действительно, сумасшедший, — согласился помещик и прогнал обоих.

Мужик сразу пошел на попятный:

— Ладно уж... не отдавай за дрова... Ты их цену заплатил... Только кожух верни...

— Если так, ты в своем уме! — сказал Гершеле и вернул кожух владельцу.

Божья трешница

Однажды Гершеле написал письмо Всевышнему:

«Рабойнэ шел ойлэм! Господи! Ты ведь знаешь, что мне нечем кормить семью! Сжалься над бедным евреем, помоги!»

Написал, вложил письмо в конверт и надписал: «Господу Богу». Потом вышел и бросил письмо на дорогу.

Случилось так, что один богатый человек нашел письмо и прочитал. Придя домой, он послал за Гершеле.

— На! — сказал он, когда тот явился.— Всевышний посылает тебе через меня трешницу!

Гершеле взял деньги, поблагодарил, но, не утерпев, сказал:

— Представляю, сколько не пожалел для меня Господь, если мне перепало аж три рубля...

Именно эта сотня

Пришел Гершеле к богачу Шлойме:

— Шлойма, ты знаешь, что у моей дочки завелся жених. Но приданого он хочет целых двести рублей. Насчет одной сотни я что-нибудь придумаю, а другую займи, будь другом!

Шлойма знал Гершеле как должника надежного, потому что вечного.

— Гершеле, — сказал он, — денег у меня в данный момент нет. Но могу дать хороший совет. Сто рублей, ты сказал, найдешь сам. Вот и дай ему их до свадьбы. А вторые сто только пообещай, а потом наплюй...

— Шлойма! — грустно сказал Гершеле. — В том-то и дело, что у меня как раз эта самая сотня и есть!..

Камни вместо денег

Приятель рассказал Гершеле, что в местечке Хмельнике хозяин заезжего двора бедняков на порог не пускает, а тем, кто приходит просить помощи, говорит: «Камни вы у меня получите, не деньги!»

— Специально поеду в Хмельник, — сказал Гершеле приятелю, — и проучу этого жадину.

Спустя короткое время он является в Хмельник с тремя почти новыми и очень тяжелыми чемоданами. А приехав, велит везти себя прямиком на заезжий двор. Хозяин, видя человека с таким багажом, почтительно встречает гостя и не спрашивает денег, рассчитывая потом предъявить внушительный счет.

Через две недели гость сообщает, что вынужден на день отлучиться, но чемоданы с собой не возьмет, а оставит хозяину, доверяя его порядочности.

— Однако, — предупреждает гость, — будьте внимательны — там ценные вещи. Упаси Бог, чтобы с ними что-то случилось. А когда я вернусь, за все и разочтемся.

Хозяин естественно заверил, что все будет в целости и сохранности, и Гершеле уехал. Возвращаться он, ясное дело, и не собирался.

Приехав к себе в Меджибож, Гершеле рассказал приятелю про свою проделку. Тот пожалел, что богачу достались дорогие чемоданы.

—- Дорогие-то дорогие, — успокоил его Гершеле, — но взял я их у его сына, который живет у нас в Меджибоже и полагает, что, оставив чемоданы у отца, я ему, то есть сыну, их как бы вернул...

Когда хозяин заезжего двора узнал от своего сына, что тот ждет чемоданы обратно, он отомкнул их и обнаружил внутри сплошь камни, если не считать записки, в которой было написано: «Вы говорите беднякам, что они от вас получат не деньги, а камни. Вот я и возвращаю от имени всех эти камни.

Гершеле Острополер».

Верхом на козе

Гершеле рано остался сиротой. Мать его, бедная вдова, едва сводила концы с концами, и Гершеле часто случалось голодать. Все же он никогда не унывал и с детства веселил всех своими проказами.

Однажды Гершеле увидел, что на базарной площади важно пасется коза самого богатого человека в местечке. Он подошел к ней и говорит:

— Раз ты такая важная, я на тебе прокачусь.

Оседлав ее, он схватился за рога и пустился вскачь. Все, наблюдавшие это, помирали со смеху. Вдруг на своем крыльце появился богач. Увидев, что мальчишка издевается над его козой, он сердито закричал:

— Эй, мальчик, как тебя зовут?

— Так же, как моего деда! — ответил на скаку Гершеле.

Богач сперва оторопел, но взял себя в руки и снова крикнул:

— А как зовут твоего деда?

— Моего деда зовут как меня, — проорал в ответ Гершеле.

Богач решил схитрить:

— А когда мать зовет тебя есть, что она кричит?

Гершеле на это:

— Меня к столу звать не надо. Я сам прибегаю.

Народ помирает со смеху, а у богача руки чешутся наказать мальчишку за непочтительность, но, сдержавшись, он вопрошает:

— Чей же ты мальчик?

— Мамин и папин.

Тут уж богач выходит из себя:

— Погоди, дрянь такая, я позову твоего отца!

— К моему отцу вам придется идти самому, — отвечает Гершеле.

— Это почему?

— Потому что он давно уже на том свете...

В вечную аренду

В местечке умер богатый человек. Добрым при жизни он не был, а после смерти скупость его обнаружила себя еще больше: в завещании не значилось ни копейки в пользу общины, ни рубля бедным родственникам, ни гроша на добрые дела. Наследники собирались, конечно, неукоснительно следовать завещанию, но похоронное братство уперлось и отказалось покойника хоронить, пока родственники не пожертвуют трех тысяч рублей на общественные нужды. Родственники, правда, чтоб уломать братство, сунули сотни две верховодам общины, но это не помогло. Даже раввин ничего не мог поделать. А покойник уже лежит третьи сутки.

Пошли родственники жаловаться помещику (покойный вел с ним всякие дела).

Посланцы же немного струсили, не зная, чью сторону помещик возьмет. Если рассердится, тогда местечку несдобровать.

Пока они раздумывали, на рыночной площади появились вооруженные молодцы с приказом самовольному братству явиться на помещичий двор. Тут уж ослушаться было нельзя. Однако на всякий случай прихватили с собой Гершеле: уж он в трудной ситуации что-нибудь придумает.

— Не надо волноваться, — сказал Гершеле, — я ему докажу, что вы правы.

В помещичьей усадьбе посланцы застали наследников покойного. Те пребывали в отличном расположении духа: мол, барин проучит кого следует. И действительно, помещик встретил посланцев погребального братства угрозами:

— Это что еще за бунт? Запорю!

Тут выступил Гершеле:

— Господин ясновельможный помещик, прежде чем ложиться под ваши отеческие розги, я интересуюсь спросить... Вот, к примеру, пришел до вас человек, который вам друг и денег у которого куры не клюют. И просит он, чтобы вы сдали ему в аренду дом. Что бы вы с него запросили?

Помещик сердито отвечает:

— Я домов не сдаю!

На что Гершеле:

— Ну предположим, вы решите ему помочь — человеку же просто необходимо где жить...

— Не знаю... Говори короче!

— Минуточку... Сто рублей в год вы бы с него спросили?

— Ну...

— А если он снимет на десять лет, так это будет в десять раз больше?

— Ясное дело...

— На самом деле ясное?

— Дальше... Чего ты крутишь?

— Но если он вздумал снять навечно, сколько бы вы тогда взяли?

— Я бы прогнал его в шею...

— Даже самого лучшего друга?

— Безусловно!

— Так чего же вы хотите от нас?

— Не понимаю, какое отношение имеет одно к другому?

— А вы посудите сами, ясновельможный господин помещик. Добрым другом покойник нам не был, жилье мы ему сдаем в аренду на вечные времена, причем во дворце, который принадлежит всем нам, а просим аренды всего три тысячи рублей — разве это много?

Помещик усмехнулся, не сказал больше ни слова и ушел в дом, а погребальное братство добилось своего.

Пари

Гершеле поспорил с друзьями на рубль, что сдерет с одного богатого скупца рубль милостыни.

Стучится он к нему и просит о помощи. А богач протянул грош и норовит закрыть дверь — хватит, мол, иди с Богом!

— Погодите! — говорит Гершеле. — Если вы такой добрый, дайте мне уже и кошелек, чтобы было куда положить ваш грошик.

Богач, конечно, отказал.

— Ну так дайте хоть спичку зажечь папироску, — просит Гершеле.

Дал ему богач спичку —- отцепись, голодранец!

— Как, на мой взгляд, — говорит Гершеле, — так вашей доброте нет границ. Может быть, вы дадите мне и папироску?

Швырнул ему богач папиросу в лицо — уйдешь ты, наконец!

— Гевалт! — вопит Гершеле. — Так обидеть честного человека! За что? Идемте на суд к раввину.

— Ты с ума сошел? — кипятится богач. — Что ты ко мне пристал?

— К раввину! В суд! — не унимается Гершеле, и вся улица сбегается на крик. — Я не прощаю оскорблений! Где это видано! Бросать папиросы прямо в лицо!

И люди, сбежавшиеся на скандал, с ним согласны.

Пришлось богачу заплатить отступного. Сошлись на рубле.

А еще один рубль Гершеле получил, так как выиграл пари.

Счет за скупость

Жил в одном местечке богатей, бывший редкостным скрягой. Он держал заезжий двор, и горе было там постояльцам: накормят их дрянью, уложат в клоповнике, утром обдерут да еще на прощанье обругают.

И решил Гершеле этого человека проучить.

Позаимствовал на время у добрых людей одежку получше, принарядился и явился на заезжий двор, где представился состоятельным человеком из дальнего города и занял самую лучшую комнату.

Живет он несколько дней в свое удовольствие, с утра ходит по делам. А тут вдруг не пошел. Слоняется по двору с озабоченным лицом. Хозяин его спрашивает, что, мол, стряслось.

— Понимаете, — говорит ему Гершеле, — сегодня у меня день рождения, и дома я обычно устраиваю в этот день угощенье для бедня4 ков, причем раздаю щедрую милостыню. Но здесь, на чужбине, я не знаю, как это сделать.

Хозяин тут же сообразил, что представился случай на приезжем чудаке заработать. Большой стол — большие расходы, и кто уж там сосчитает, за что. Он заверил Гершеле, что возьмет на себя хлопоты по устройству угощения для бедных. И, действительно, тут же взялся за дело. Целый день в кухне жарили, парили, бегали туда-сюда. А Гершеле подгоняет:

— Не жалейте моих денег! — повторяет он. — Все самое лучшее и чтобы побольше!

На вечер созвали всю городскую бедноту — двери не закрывались, столы не скудели. Гершеле договорился с хозяином, чтобы тот раздал еще и немалую сумму на подаяния, записав ее в общий счет, а завтра Гершеле с лихвой счет оплатит — щедрость за щедрость.

На утро хозяин приходит рассчитываться, а постояльца нету! А на столе записка: «За свою скупость ты задолжал людям больше. Задолжаешь еще — наведаюсь опять. Гершеле Острополер».

Смертельный случай

В одном местечке жил богатый человек, и был он, как водится, скупой и несправедливый. Но хитрый. Он умел так все подать, что люди несведущие полагали, будто он очень даже добросердечный. На субботу человек тот, не отказываясь, брал к себе проезжего гостя, но попавшим к нему завидовать не стоило. Хотя хозяин сажал их на почетное место, однако едва приступали к еде, хозяин принимался расспрашивать, откуда гость, кого он знает в таких-то местечках, что слышно у того-то и того-то и что слышно на свете вообще. Зная всю округу и всюду ведя дела, хозяин задавал бессчетное количество вопросов, на которые приходилось отвечать со всеми подробностями.

Хозяин же, слушая, с аппетитом ел, а когда ничего на столе не оставалось, заботливо спохватывался:

— Вы же ничего не съели! Ай-ай, заговорился и забыл вас поугощать...

Что оставалось гостю? Поблагодарить и ложиться спать голодным. И дать себе зарок сюда в гости больше не ходить.

Между тем в местечко приехал Гершеле. Узнав о богаче-хитреце, он сказал синагогальному служке, что желал бы провести субботу у этого человека. Служка пытался отговорить Гершеле, предлагая хозяев погостеприимнее, но Гершеле и слушать не хотел. Пришлось его просьбу выполнить.

За столом хозяин усадил Гершеле напротив себя, познакомил с домашними — все было душевно и по-хорошему. Потом сказали молитву, и кухарка внесла большую миску рыбы. Все почтительно ждут, чтобы хозяин приступил первый. Тот выбрал голову большого карпа, ткнул в нее вилкой, но остановился, задумался и спрашивает у Гершеле:

— Откуда же вы едете, реб Гершеле.

— Из Хмельника, — отвечает Гершеле.

— Из Хмельника? Так вы должны знать тамошнего хозяина мельницы. Как он поживает?

— Исай, хмельницкий мельник? — переспрашивает Гершеле. — Умер.

Сказал и взял большой кусок рыбы.

— Умер? Сарра, ты слышишь? — обращается хозяин к жене. — Ой Исай! Ой старый мой друг! Ой оставил же он добра! Но теперь все всё растащат! Единственная надежда на старшего сына Хаима. Как он, кстати?

— Какой Хаим?

— Ну, Хаим, старший сын Исая... Тот, что держит аренду...

— Хаим, что держит аренду? Умер!

Сказал — и взял еще кусок рыбы.

— Умер? Он ведь нам должен столько денег! Вот это горе так горе... Но Рахмиел Винницкий, компаньон Хаима, перевел аренду на себя?

— Какой Рахмиел?

— Ну Рахмиел из Винницы! Крупный мужчина, рыжий такой... Кто в Хмельнике не знает Хаимова компаньона?

— Так и скажите: крупный, рыжий. Конечно, я его знаю.

— Что у него слышно?

— Что, может быть, слышно? Он умер.

— Рахмиел тоже умер? Сарра, пропали наши деньги!

Гершеле тем временем ест, а хозяин ахает, волнуется, не может прийти в себя.

— Реб Гершл, — продолжает он спрашивать, и голос его дрожит. — Может бьггь, вам известно, что слышно у брата Исая, Абрама, который торгует тканями?

— Абрам? Торговец тканями? У которого дом возле реки?

— Разве у него собственный дом?

— Какая разница — собственный не собственный!

— Вы его знаете?

— Знал. Он умер.

— Что же, весь Хмельник поумирал? — не может успокоиться хозяин.

— Когда я ем, для меня умирает весь мир, — говорит Гершеле. — А вы, между прочим, совсем ничего не кушали...

На ярмарке

История эта случилась на большой ярмарке, собиравшейся раз в год.

Мелкие торговцы разложили товар и стали уже зазывать покупателей, когда явился оптовик из города. Он снял самую большую лавку, сгрузил отличный товар и стал торговать так дешево, что мелкие торговцы пришли в ужас, потому что прежде сами закупили у него товар за более высокую цену. Как тут быть? Не закрывать же торговлю! Ярмарку ждали несколько месяцев!

Пошли они к оптовику и просят скостить им за тот товар, который они у него брали, а этот жестокий человек и слышать не хочет.

— Купили — пропало! А я буду продавать за столько, за сколько пожелаю!

Решили мелкие торговцы обратиться к Гершеле, чтобы спас их от разорения. Он выслушал и говорит:

— Принесите мне одежду получше и дайте сто рублей, я их потом вам верну. Все будет как надо — вы свое расторгуете, а он эту ярмарку запомнит на всю жизнь!

Дали Гершеле, что он просил, и предупредили, что купец — заика.

— Заика? — говорит Гершеле. — Замечательно! Я тоже сделаюсь заикой, будет что послушать!

Пошел Гершеле к купцу и представился:

— Я п-п-приех-ха-ха-ал из-з-з-да-дале-е-ка. Мне н-н-нужен т-т-тов-в-в-ар! И оч-ч-ч-ч-ень м-м-много!

Купец обрадовался:

— У м-м-м-еня т-т-тов-в-вару с-с-сколько х-х-хочешь! И оч-ч-ч-ень н-н-не-до-дорого!

— Ри-ри-ри-и-сувв-вас есть?

— С-с-сам-м-м-ый лу-лучший!

Гершеле узнал, что рис обойдется не больше ста рублей, и закупил его оптом. Переговоры и подсчеты заняли целый день. Оно и понятно: заики поговорить любят. Других покупателей в лавке не наблюдалось, так как, кто бы ни приходил, хозяин отмахивался — я занят! Уже было далеко за полночь, когда Гершеле закончил торг, заплатил сто рублей, велел упаковывать купленный рис и обещал утром закупить другие товары.

Следующий день для купца был трудный: он заикался, Гершеле заикался, приказчики посмеивались. Лавку закрыли, так что покупателей совсем не было. Гершеле забирал перец и корицу, изюм и лавровый лист, торговался до посинения за каждую копейку и накупил всякого добра в огромных количествах. Когда закончили, наступил уже вечер. Хозяин был доволен совершенными сделками и послал за вином. Гершеле не стал отказываться, и пару часиков просидели за чаркой.

Наступил последний день ярмарки, а Гершеле все торгует разные товары. От заикания он даже охрип, но торговаться не прекращает, а к вечеру требует грузить купленное на большие возы. Съезжаются балагулы, грузят. Купец требует денег, Гершеле отвечает, что таких денег он с собой не возит и предлагает, чтобы товар шел наложенным платежом.

— Д-д-д-а-а-айте х-х-х-хотя б-б-бы за-д-да-ток! — говорит купец.

— П-п-пус-с-кай р-р-рис б-б-у-у-дет за-за-д-д-датком, — предлагает Гершеле.

Купец видит — влип и поднимает крик, что без денег товар не отдаст. Гершеле тоже кричит, и оба заикаются так, что вообще ни слова не разберешь. А все три дня бойко торговавшие мелкие торговцы теперь, расторговавшись, стоят в сторонке и радуются.

Купец кричит, что Гершеле его разорил, и тянет на суд к раввину. Все идут к раввину, и уж там-то начинается заикание настоящее!

Выслушал раввин обе стороны и присудил, что Гершеле должен вернуть купцу все, кроме риса, за который заплачено.

Но не везти же товар обратно купец распродал все за полцены. А мелкие торговцы откупили у Гершеле рис и подарили ему сто рублей за толковое решение торговых неприятностей и посрамление бесчестного человека.

Надо иметь собственного балагулу

В местечках считалось почетным иметь постоянное место у восточной стены синагоги. Обычно места эти покупались богатыми людьми.

Один балагула разбогател. Говорили даже, что на перевозке краденого. Однако если ты разбогател, значит, почет тебе и уважение. Как богатый человек купил он место у восточной стены молельни и спесиво сидел там, брезгуя общаться с бывшими своими товарищами.

Тех это страшно возмущало. Однажды в пятницу вечером один из них говорит Гершеле:

— Ну, Гершеле, нравится тебе, как он расселся и ни на кого не обращает внимания... На такое же невозможно смотреть!

 — А я вам скажу, — говорит Гершеле, — для восточной стороны он то что надо.

— Почему это, — удивились балагулы. — Потому что у него деньги?

— Нет! — отвечает Гершеле. — Потому что там полно меринов, а раз так, пускай будет хоть один возчик!

Для первого раза я вас прощаю!

В пятницу в баню заявился заезжий богач. Он улегся на полок и велел позвать банщика, чтобы похлестал его веником и попарил. Поблизости как раз мылся Гершеле.

— Если хотите приличного банщика, — сказал он, — возьмите меня и будете довольны. Но за работу я беру вперед.

Человек этот Гершеле не знал. Он заплатил и предался его попечению. Гершеле облил его для начала теплой водой и велел лежать на самой верхотуре. Тот лежит десять минут, пятнадцать, полчаса и уже еле от жары дышит. Наконец он не выдерживает, встает и отправляется искать Гершеле, а найдя, спрашивает, почему Гершеле его бросил, забыв похлестать.

— Я не забыл, — говорит Гершеле, — но то, что вы самовольно встали, я вам на первый раз прощаю и так уж быть — не отхлещу...

Вы решили ей наследовать?

Гершеле частенько собирал деньги на свадьбы бедным невестам. Все знали — если он берется за дело, у невесты будет все необходимое. А тут как раз выдавал замуж дочь его друг, такой же бедолага, как и он, так что деньги пришлось собирать. Гершеле поднял всех на ноги и спустя какое-то время нужная сумма была собрана. Сразу устроили помолвку и договорились о дне свадьбы.

Один состоятельный человек пообещал дать двадцать пять рублей, но потом, так как при себе как раз не имел наличных. Гершеле согласился и сказал своему другу, отцу невесты, чтобы тот имел в виду эти деньги тоже.

Увы, случилась беда: девушка заболела и умерла. Богатый человек горюет вместе со всеми, хотя про себя радуется, что деньги можно теперь не отдавать...

После похорон Гершеле напоминает ему об обещанных двадцати пяти рублях.

— Как? — удивляется богач. — Невеста же умерла!

—- И что, — говорит Гершеле, — вы решили стать ее наследником?

Грубее не может быть

Гершеле занял на праздник двадцать рублей, но отдать их сразу не смог. Кредитор же, как водится, не согласен был ждать ни дня и срамил Гершеле перед людьми, отпуская даже грубое слово. А у Гершеле и правда нечем вернуть долг. Он говорит кредитору:

— Знаете что? На следующей неделе будет ярмарка, займите мне еще две сотни, я кое-что куплю, заработаю на этом двадцать рублей, которые вам должен, и все будет в порядке!

— Интересное дело! — отвечает тот. — С меня достаточно и тех двадцати рублей, которые я никак с вас не получу. Словно в колодец их бросил...

— Если вы правда так думаете, тогда ничего не поделаешь...

— Что вы себе позволяете? — вышел из себя кредитор.

— Посудите сами, — не сдается Гершеле, — если в колодец бросить маленькую кружку, она утонет. Что тогда делают? Правильно, опускают ведро...

— Да, но ведро на грубой толстой веревке!

— Знаете, — говорит Гершеле, — грубее вас не бывает!

Такой туман!..

После долгого отсутствия Гершеле наконец появился в Острополе. У него спросили, где он пропадал.

— О, я был далеко! Аж в Лондоне!

— Ты был в Лондоне? — переспрашивает его известный острослов Хайкель Хакрен. — Тогда скажи — правда, что в Лондоне сплошные туманы?

— Правда, Хайкель! — отвечает Гершеле. — Однажды в субботу гуляю я по лондонским улицам, а вокруг ни зги не видно. Хотел я вытереть себе нос, но в тумане промахнулся и вытер какому-то прохожему ухо.

Какой язык у красноликих?

Однажды зимним вечером местечковые мудрецы собрались у печки порассуждать о разных чудесах. Разговор зашел о краснокожих евреях — легендарных коленах Израилевых, якобы обитающих за сказочной рекой Самбатион.

Интересно, какой язык у этих красноликих? — задумался вслух один из собеседников.

— Конечно, древнееврейский, — предположил кто-то.

— Нет! — возразил еще кто-то,— Я думаю, арамейский!

— Все вы неправы, — говорит Гершеле.

— А ты откуда знаешь? — подняли его на смех присутствующие. — Ты с ними разговаривал? Или в хедер ходил?

— Раз говорю, значит, знаю, — невозмутимо ответил Гершеле.

— Тогда скажи какой!

— Тоже красный, вот какой!