Из сборника «25» (Тель-Авив: Из-во Министерства обороны, 1973)

Из сборника «25» (Тель-Авив: Из-во Министерства обороны, 1973)

Старожил

Лет двадцать назад я потратил одну лиру на два билета в кино. Премьера, в центральном кинотеатре. Едва я вышел из кассы, как ко мне обратился пожилой мужчина с морщинистым лицом.

-    Куда это ты собрался, Йоскеле? - спросил он меня укоризненно, на что я ответил, что только что купил два билета в кино.

-    В кино?! - воскликнул старик. - Когда я был твоего возраста, то был счастлив, если мог позволить себе купить соленый огурец на ужин. Но «кино»?! Кто из нас пятьдесят лет назад думал о том, чтобы пойти в кино? По улицам ходили верблюды, а с бульвара Ротшильда можно было увидеть море...

-    Вы правы, - сказал я, - но теперь мне нужно идти домой.

-    Домой?! - произнес старик пораженно. - Да мы в те годы и понятия не имели, что такое «дом». Мы составляли вместе несколько пустых бочек, накрывали их досками, заливали гудроном - и это был наш дом, молодой человек. У тебя есть мебель?

-    Практически ничего, - ответил я осторожно. -Мы сидим на кирпичах...

-    Кирпичи, - застонал старик. - Мы мечтали о кирпичах, но где нам было взять деньги на кирпичи?

-    Не знаю, - ответил я. - Вообще־то мы стянули кирпичи с заброшенной стройки...

-    Стянули... - проворчал морщинистый. - Я помню, что только после восемнадцати лет жизни в стране я осмелился утащить свой первый кирпич. У нас даже песка не было, простого песка, чтобы лежать на нем. Ты пьешь воду?

-    Вообще-то нет... Ну, может быть, раз в неделю.

-    Каждую неделю?! - Старик вышел из себя, схватил меня за плечи и начал трясти. - Да ты представляешь себе, милый мой, сколько в Иерусалиме нужно было платить за воду? Распухший язык прилипал к пересохшему нёбу, а у нас и гроша не было, Йоскеле, ни одного жалкого гроша...

-    Я не Йоскеле, - сказал я, — и вообще-то я вас не знаю.

-    Ты меня не знаешь? - прокудахтал старикан издевательски. - Да если бы мы в твоем возрасте имели наглость кого-то не знать, нас бы тут же прикончили. Но сегодня, очевидно, все разрешено...

Засим он развернулся на каблуках и отправился восвояси, кипя от негодования. А я улегся посреди дороги, уткнув лицо в землю. И лежал, пока не пронеслось такси и не переехало меня. А в те времена, говорят, люди здесь должны были ждать по 18-20 лет, чтобы попасть под автомобиль. Похоже, времена изменились.

* Этот популярный у читателей рассказ под иными названиями (например, «Тридцать лет спустя» и «Немного уважения») автор включал и в свои другие сборники.

В этом же нет никакой логики

- Возможно, - говорю я объективному гражданину, - но я в Израиле не переношу фильмов, в которых говорят по-немецки. Они вызывают во мне внутренний протест.

-    Минуточку! И австрийские фильмы тоже?

-    И эти тоже.

-    Итак, вы призываете к национализму?

-    Нет.

-    Вы знаете, что Герцль произносил речи по-немецки?

-    Я знаю.

-    А Гете ответственен за деяния нацистов?

-    Не ответственен.

-    То есть вы признаете, что были порядочные немцы, которые подвергали себя смертельной опасности, чтобы спасти евреев?

-    Я признаю.

-    А известно вам, что вот уже два года как Германия точно и неукоснительно выплачивает репарации и персональные компенсации?

-    Мне известно.

-    Западная Германия - одна из немногих стран, кто поддерживает нас на международной арене.

-    Верно.

-    Мы ведь нуждаемся в их помощи, не так ли?

Несомненно нуждаемся.

Невозможно вечно ненавидеть целый народ?

-    Невозможно.

-    А если так, то какова теперь ваша позиция по отношению к фильмам, в которых говорят по-немецки?

-    Я их не переношу.

-    Но где же ваша логика?

-    Ее сожгли в Освенциме.

Слишком выдержанное вино

- Доброе утро, джентльмены. Мы - делегация израильского телевидения по закупкам новой кинопродукции и прибыли сюда за границу с целью приобрести художественные ленты для проката в нашей стране.

-    Добро пожаловать, господа. Мы готовы предложить вам широкий выбор боевиков, научных фильмов, лент о войне, любви и криминальные сериалы. Что предпочитает израильская публика?

-    Социологические исследования показывают, что израильтяне любят фильмы, начинающиеся между восемью и девятью часами вечера.

-    Такие у нас есть!

-    Минуточку, джентльмены. Мы должны сразу добавить, что Израиль - маленькая страна, окруженная врагами, поэтому бюджет нашего телевидения весьма ограничен.

-    А разве израильтяне не платят телевизионный налог?*

-    Разумеется, платят, но он идет на развитие машиностроения. Какова цена ваших фильмов, если позволите спросить?

-    Наши цены разнятся в зависимости от года выпуска ленты. Фильмы, снятые после тысяча девятьсот шестидесятого года, стоят двести пятьдесят долларов, выпущенные между пятьдесят пятым и шестидесятым -всего лишь сто восемьдесят долларов. Каковы ваши финансовые возможности?

-    А есть у вас что-нибудь выпуска тысяча девятьсот тридцатого?

-    Разумеется: отличные фильмы с Рамоном Нубаро, Глорией Свенсон и незабываемой Долорес Дель-Рио. Это как старое красное вино, вкус которого не ослабевает даже через много лет. Вот, например, один из самых популярных фильмов начала века - «Пьяный дьявол». Рассказывает о войне властей США против бутлеггеров - контрабандистов спиртного. В главной роли циничного уничтожителя бренди - Бела Лугуши...

-    Почем?

-    Восемьдесят два доллара.

-    Есть что-нибудь не столь актуальное?

-    Есть. Лионель Бэримор в фильме «Пьяный ангел», всего шестьдесят пять долларов.

-    Вы делаете скидки отсталым странам?

-    Нет, к сожалению. Однако предшествующая версия этого фильма от тысяча девятьсот двадцать седьмого года с Эмилем Янингсом в роли профессора идет всего по пятьдесят одному доллару.

-    Может, сговоримся за пятнадцать?

-    Я сожалею, но этот фильм очень ценится у коллекционеров. Спросите своих бабушек, господа, самые пожилые еще хорошо помнят его. Я уверен, что израильские зрители, обладающие тонким вкусом, всем сердцем воспримут это классическое кинопроизведение...

-    Это вопрос бюджета, джентльмены. Нельзя ли нам позвонить домой в Иерусалим и побеседовать с руководством бухгалтерии?

-    Само собой...

-    Алло, Званцигер? Мы обнаружили кое-что весьма подходящее. Исторический фильм, почти новый, стоит пятьдесят три доллара. Да, пятьдесят три. Может, удастся снизить до пятидесяти двух. Они тут иврит не понимают. Такова цена - пятьдесят два-пятьдесят три доллара. Все-таки целый фильм, со всем, что положено, режиссером...

-    Извините нас, господа, господин Званцигер интересуется, нет ли более ранней версии «Пьяного ангела»?

-    Похоже, что есть - от тысяча девятьсот семнадцатого года. С участием Мэри Пикфорд и Дугласа Фэрбэнкса, прекрасный фильм. Много чувства, динамика, длинные платья...

-    Вы могли бы предоставить его немедленно?

-    Нет проблем. Пошлем кого-нибудь в музей и через час лента будет здесь.

-    Сколько это будет нам стоить?

-    Полтора доллара за килограмм.

-    Алло, Званцигер? У них есть и уцененный «Ангел», фильм с девчонками.

Супер... Что... Нет, об этом мы не спрашивали... Извините, джентльмены, господин Званцигер хочет знать: фильм немой?

-    Похоже на то, однако с четкими субтитрами. На телеэкране будет смотреться великолепно, разумеется, в сопровождении пианино...

-    Господин Званцигер интересуется, нельзя ли в сопровождении губной гармошки?

-    Без всякого сомнения. Афганское государственное телевидение, например, сопровождает демонстрацию фильма боем барабанов.

-    А есть у вас что-нибудь более классическое, ранний Рудольф Валентино или что-нибудь в этом роде?

-    «Большое ограбление поезда» от девятьсот третьего года, снято по системе братьев Люмьер. Сорок пять минут - всего лишь двадцать долларов.

-    Скажите, джентльмены, а существовал ли кинематограф в девятнадцатом веке?

-    К сожалению, только стробоскоп. Такой вращающийся диск с прорезями, который создает изображение скачущей лошади или танцующей балерины...

-    Все в комплекте?

-    Да, плюс керосиновая лампа. За все четыре с половиной доллара, включая рукоятку.

-    Господин Званцигер спрашивает, нельзя ли в рассрочку?

-    Можно.

-    Тогда заверните, пожалуйста.

* В конце 90-х гг. XX в. телевизионный налог в Израиле составлял 500 шекелей в год с каждой семьи.