Вторая книга сатирических рассказов (Тель-Авив: Маарив, 1991)

Вторая книга сатирических рассказов (Тель-Авив: Маарив, 1991)

Излечился полностью

Он прописал мне 32 таблетки тетрамицина против вируса, который и вправду сразу был уничтожен. Температура упала, а колени вернулись к своей обычной форме. Однако врач, которого мы вызвали следом, так как я уже не поднимался с постели, сказал, что ужасные боли в почках - побочное явление тетрамицина, и этим нужно заняться, поскольку с почками не шутят.

Курс из 64 уколов стрептомицина, который провела мне дипломированная медсестра, уничтожил бактерии в почках. Лабораторные анализы, проведенные уже после госпитализации, показали, что у меня в организме не осталось ни одного живого микроба и вируса, однако совершенно атрофированы мышцы и сухожилия. Их может спасти разве что ударная доза хлормицина.

...На мои похороны собрались толпы поклонников и просто любопытных. В надгробном слове раввин отметил, что врачи вели долгую и упорную борьбу за мой слабый организм, однако злокозненные болезни победили. Действительно, жаль меня.

Лишь в аду я вспомнил: все началось с того, что меня в мочку укусил комар.

Интервью

-    Пожалуйста, дверь открыта! - Ну, наконец-то этот журналист пришел. Вот уже полчаса сижу как на иголках. - Входите-входите!

-    Добрый вечер, господин Случковский, тысяча извинений за беспокойство. - Старый козел. Выглядит точно как на фотографиях. И такие люди у нас наверху?!

-    Что? Вы журналист? Какой еще журналист?

-    Да ладно тебе. Будто не ты упрашивал нашего редактора, чтобы у тебя взяли интервью.

-    Ах да, что-то смутно припоминаю. Пожалуйста, садитесь. - И я еще должен расшаркиваться с этим цуциком! В мое время ты бы в лучшем случае был рассыльным в редакции. А сегодня каждый - «журналист». - Очень приятно. Можете курить, простите, как вас?..

-    Циглер. Бен-Цион Циглер. - О, американские покуривает. Хотел бы я знать, откуда у таких «идеалистов» деньги на подобные вещи. - Большое спасибо, отличные сигареты...

-    Бен-Цион Циглер? - Кто такой? ־ А разумеется! -Может, и фотографию мою напечатают? - Мне всегда нравится читать ваши статьи. Просматриваю заголовки и ищу фамилию... э-э-э...

-    Циглер.

-    Да-да, прежде всего ищу вашу фамилию. А жена так сразу спрашивает: «Есть сегодня статья Циглера или нет?» - Парень выглядит полным профаном.

-    Большое спасибо. Мне особенно приятно слышать это от вас, господин Случковский. - Не напрягался бы ты так, мужик! Все равно редактор будет решать - публиковать или нет. - Да будет позволено отметить, что и мне довелось в субботу слушать господина Случков-ского по радио. Это просто незабываемо, когда вы рассказывали об этом... ну...

-    О волчьей яме или об амортизации?

-    Да, точно. Вся наша семья собралась у приемника. -Правда, мы сразу его выключили. У кого хватит терпения выслушивать твою чушь?! - Это было восхитительно, господин Случковский. Вы не нуждаетесь в моих комплиментах, но таких лекторов, как вы. еди-ницы...

-    Таков мой девиз - говорить лаконично и по делу! -Почему он не записывает, похоже, действительно неграмотный.

-    Можно мне записать эту удачную мысль? - Не дай Бог, эта банальность забудется!

-    Записать? Ну, если вам так хочется, я не против, господин Циглер. - Парень похож на мышонка, да, физиономия, как у дебильной мыши. - Я целиком на вас полагаюсь, уважаемый. Вы завоевали мою симпатию с первой минуты.

-    Спасибо. Я бы не хотел злоупотреблять вашим драгоценным временем, господин Случковский. - Второй тайм начинается в 9.15, а у нас еще и билетов нет. - Если вы не против, позвольте задать вам несколько конкретных вопросов.

-    Я в вашем распоряжении, уважаемый. - Обычно в мышеловку кладут кусочек сыру, на это они и попадаются. - Я изложу вам свою позицию, коснусь безопасности государства и межнациональных вопросов. -Еще они любят орехи.

-    Прекрасно. Итак, господин Случковский, общественность хочет знать ваше мнение о новом внутреннем кризисе. - Ну, начинай балаболить: сейчас слишком рано говорить о кризисе.... Ситуация серьезная, однако...

-    Я буду откровенен, господин Циглер. Смотрите: ситуация, несомненно, серьезная, однако слишком рано говорить о кризисе...

-    Минутку, господин Случковский, я хочу записать ваше сенсационное заявление слово в слово! - А сенсация-то в одном: когда он говорит, у него уши двигаются. - Вы произнесли, если память меня не подводит, «рано говорить»?

-    Слишком рано говорить!

-    Верно! Мне бы не хотелось исказить! - Эту болтовню можно вообще не записывать, для вида буду рисовать кружочки в блокноте. - Необыкновенно интересно, господин Случковский. С вашего позволения, еще вопрос: не могли бы вы осветить проблему в общенациональном мастабе? - Я и на второй тайм с ним опоздаю. И нужно мне было уходить из отдела спорта, черт побери!

-    Всем сторонам, заинтересованным в разрешении проблемы... - Что за кризис в экономике? Нет никакого кризиса. Парень совсем чокнутый. - ...нужно исходить из реальности, что только взаимопонимание способно привести к устойчивому миру. -Уже сорок лет я постоянно говорю одно и то же, а они не обращают внимания. - Тем не менее необходимо немедленно положить конец конфликту, потому что мы не можем позволить себе быть втянутыми в затяжной кризис.

-    Коротко и ясно! Позвольте мне добавить, господин Случковский: просто великолепно! - Ну и ну! Он не замечает, что вот уже сорок лет повторяет одно и то же. Полный старческий маразм. - А если кризис все-таки затянется?

-    Не будем драматизировать раньше времени.

-    О! Вы позволите мне выделить это жирным шрифтом, господин Случковский?

-    Пожалуйста.

-    Спасибо. - Еще никогда не видел таких смешных ушей: двигаются, словно крылья. - Мой следующий вопрос весьма деликатен: господин Случковский, что вам кажется наиболее угрожающим безопасности страны?

-    К сожалению, из соображений безопасности, на этом этапе я воздержусь от принципиальных высказываний по данной проблеме, а только коснусь некоторых частных вопросов. - Слушай, Случковский, хватить тебе щеки надувать, или я сейчас расхохочусь. - Поэтому я могу только повторить и подчеркнуть то, что я всегда говорил тем, кто не хочет или не может понять мое кредо. - Ага! Ну вот! Я все время чувствовал, что он мне кого-то напоминает! Конечно, это же Дембо - слон из мультфильмов Уолта Диснея, летающий при помощи своих ушей. Точно! - Из которого я, по своему обыкновению, никогда не делал секрета. - Еще чуть-чуть и Случковский со своими ушами воспарит и начнет летать вокруг люстры. Вот умора! - А оно заключается в следующем: безопасность страны прежде всего и превыше всего!

-    Несмотря на все последствия, которыми чреват поворот на девяносто градусов в политической линии?

-    Уместный вопрос. - Чего он так на меня уставился? - Это останется между нами, так сказать, не для протокола...

-    Я гарантирую полную секретность. - Главное - не смотреть ему в лицо, а то расхохочусь! - Итак? - Ой, я пропал! Мочка левого уха приветственно помахивает мне, как бы говоря, я - маленькая, но очень веселая.

-    Что случилось, господин Циглер? - Эти сопляки все какие-то нервные. - Вы плохо себя чувствуете?

-    Я всего лишь немного взволнован. - Не смотреть, не смотреть! - Все-таки не каждый день выпадает побеседовать с самим Й. Случковским. — Господи помоги! - Ведь каждое ваше слово политически очень значимо и может буквально повлиять на судьбы мира.

-    Ну-ну, не преувеличивайте... - Так-так, продолжай.

-    Нет, правда... Это так важно. - Слон, просто еще один Дембо, честное слово: слон! Ой, не выдержу!.. -Я правильно понимаю ваш намек на то, что напряженность в регионе сохранится?

-    Без комментариев.

-    Спасибо, это будет просто сенсационная статья. -Шаловливая мочка опять заигрывает со мной, словно говоря: папаша, пойдем в Луна-парк! Боже праведный, сотвори чудо, иначе здесь разразится такой скандал, какого еще не видели в цивилизованной стране! Еще одно движение этой мочки - и я свалюсь со стула прямо посреди интервью и буду кататься по полу с гомерическим хохотом. А пусть, будь хоть потоп, пусть меня уволят, пусть весь мир летит в тартарары, мне уже все равно! Ну давай, Дембо, еще одно движение мочкой и - все! - Последний вопрос: - Не смотреть! Не смотреть! — когда же мы, наконец, дождемся экономической независимости?

-    Действительно, когда? - Чего он у меня выпытывает, я что - знаю?! - С вашего позволения я отвечу

шуткой. Приходит резник к раввину и спрашивает: «Раби, почему мне не позволяют делать мое дело на Новый год?» Рав отвечает: «Я слышал, что ты не совершил омовение в микве». Резник ему и говорит: «Ой, раби, вода была холодная».

-    Я больше не могу... Господи Боже мой... началось...

-    Тогда рав говорит: «Ойф колтас блозт ман нишм!»*

-    О-ха-ха-ха! О-ха-ха-ха!

-    Но, господин Циглер... Анекдот действительно хорош, но... У вас просто приступ... Не знал, что я... Ладно, хватит уже... Зачем же кататься по полу... Встаньте, господин Циглер...

-    Ой, не могу... Раби... Миква... Дембо... О-ха-ха-ха!

-    Успокойтесь, друг мой, успокойтесь. - Да, острой шуткой можно покорить любого. - У вас есть еще вопросы?

-    Не нужно... Большое спасибо... О-ха-ха-ха!

-    Ну право... До свидания, господин Циглер. - Что ж, я все еще могу влиять на молодежь. - Было очень приятно. Кстати: не нужно печатать мои новые фотографии, лучше возьмите прежние... Ей-богу... - Да, мой юмор все еще неотразим. - Был рад познакомиться с вами, позвольте проводить вас к выходу...

-    О-ха-ха-ха!

-    В целом, парень очень приятный.

* На холодное не дуют! (идиш)

В век электроники

Ниже мы приводим официальный отчет Министерства почт ФРГ о торжественной церемонии введения в эксплуатацию прямой телефонной линии между Западной Германией и Израилем.

Бонн.

В 10.55 утра, как и было заранее согласовано по дипломатическим каналам, министр почт ФРГ г-н Л. Лоренц под стрекот многочисленных кино- и телекамер поднял телефонную трубку и набрал прямой номер министра связи Израиля, Иерусалим, 900972233044512307. Было занято. В 11.02 г-н Лоренц снова набрал 900972233044512307, но линия все еще не освободилась. В 11.09 министр вновь набрал указанный номер и соединился с Иерусалимом.

-    В этот час доброй воли, - начал министр по-немецки, - когда установлена первая прямая коммуникационная линия между двумя народами, которые разделены широким Средиземным морем, позвольте мне сказать вам, ваше превосходительство, что это событие имеет огромное политическое значение.

-    Все каналы заняты, - прозвучал по прямой линии краткий ответ на иврите. - Пожалуйста, ждите, и вам ответят в порядке очереди.

-    Ваше превосходительство, - продолжал немецкий коллега, - пусть эта линия будет началом непрерывно углубляющегося сотрудничества между нашими учреждениями.

В этот момент в беседу вмешался главный переводчик германского министерства Херб Фельдермауз и обратил внимание своего босса на странное информативное содержание ответа израильской стороны. Не теряя времени, г-н Лоренц снова набрал 900972233044512307 и на этот раз ему удалось связаться с канцелярией израильского министра в Иерусалиме.

-    В этот час доброй воли, когда установлена первая прямая коммуникационная линия, - начал г-н Лоренц, однако внезапно был прерван уже знакомым твердым женским голосом...

Ниже мы приводим дословную запись диалога, состоявшегося частично по-английски, частично - на иврите:

Фрейлейн Ципи: Освободи линию! Шимон ждет звонка из Германии! Повесь трубку, глухой, что ли?

Гер Лоренц: Я говорю из Бонна...

Фрейлейн Ципи: This is direct line, you hear?*

Гер Лоренц: Говорит министр почт Федеративной Германии.

Фрейлейн Ципи: Так бы и сказал. Говорите!

Гер Лоренц: Ваше превосходительство, в этот час доброй воли, когда установлена первая прямая линия...

Фрейлейн Ципи: Just a moment, sir**, я еще ищу министра, где он? Йоскэ, Шимона не видел? Оставили меня одну на коммутаторе, техника нет, я сейчас тоже уйду, ей-богу...

В этот момент связь прервалась. Г-н Лоренц снова набирает прямой номер (90097223344521307), а дежурный врач вынужден заняться указательным пальцем министра. По линии звучит легкая музыка. Херб Фельдермауз утверждает, что в Иерусалиме в это утро сменили номера.

По истечении трех минут связь была возобновлена израильской стороной.

Фрейлейн Ципи: Кути, Шимон у вас? Ну так что же вы молчите?! Господин министр, этот йеке поц*** хочет поговорить с вами, нет, не тревожьтесь, он нас не слышит, я отключила линию. Алло, говорите!

Израильский министр связи: Ваше превосходительство, направляю вам искреннее приветствие из нашей столицы - Иерусалима.

Г-н Лоренц: В этот час доброй воли, когда установлена прямая коммуникационная связь между двумя народами...

И тут, в момент беседы между двумя высокопоставленными руководителями, по прямой линии зазвучал еще один голос: «Если я не получу квитанцию о продаже до понедельника, ты можешь сказать Меиру, что он не увидит и гроша». Это прозвучало не очень громко, и еще один неизвестный глухой голос ответил: «Шехтер, ты ненормальный. Делай, что хочешь, алло».

Фрейлейн Ципи: Кто-то подсоединился. Извините, сейчас я их отключу...

Тут связь между двумя министерствами прервалась окончательно. По прошествии нескольких минут израильский министр связался с немецким коллегой по обычной международной линии:

- Сегодня, когда благодаря возможностям электроники и совершенной техники телефонная связь между нашими двумя странами стала просто детской забавой, позвольте мне, господин министр, выразить мою надежду на то, что это только начало того...

Фрейлейн Ципи: Это международный разговор, повесь трубку!

На этом запись текста обрывается...

Продолжение контактов решено осуществлять по переписке.

* Это прямая линия, вы слышите? (англ.)

** Минуточку, сэр (англ.)

*** Неприличная кличка евреев - выходцев из Германии в Израиле.

Всем сестрам - по серьгам

Члены конкурсной комиссии по присуждению премии Иерусалима по художественной литературе за 1962 год были чрезвычайно усталы и удручены. В бурных дискуссиях прошло уже три часа, но все еще не было принято решение о том, кого же наградить престижной премией, по положению присуждаемой за выдающееся литературное произведение истекшего года. Одно за другим выдвигались и отвергались имена кандидатов:

-     Премьер-министр?

-    Только в прошлом году получил Государственную премию за статьи в «Маариве»*.

-    Заместитель премьер-министра?

-    Уже дважды получал премию имени Соколова** за описание съезда социалистов в Гонконге.

-    Министр образования?

-    В прошлом году был удостоен премии Иерусалима по разделу художественной литературы.

-    Министр иностранных дел?

-    Четыре премии имени Черниховского*** за речи в ООН...

Никто из кандидатов на сто процентов не соответствовал высокой литературной премии. Отдельные члены комиссии уже называли имя руководителя налогового управления, как вдруг один из них встал и взволнованным голосом первооткрывателя провозгласил:

-    У меня есть идея! А почему бы в этом году не присудить премию - как ни странно это прозвучит - почему бы не присудить ее писателю?

В помещении воцарилась недоуменная тишина, и взгляды озадаченных судей обратились на говорящего:

-    Что-что? Кому присудить?..

-    Писателю!

-    Какому писателю?

-    Писателю, который пишет романы, пьесы, что-нибудь такое...

-    С какой стати?

Мало-помалу стало понятно, к чему клонил автор этого предложения. Он предложил, насколько можно было понять его бормотание, чтобы на этот раз премию по литературе присудили не тому, кто выделяется на политической арене, а известен как профессиональный литератор.

-    Революционное предложение, - резюмировал один из судей, - хотя и нелишенное некой экстравагантности.

-    Будет большой скандал, но мне все равно, - высказался еще один член комиссии, известный своей склонностью к авантюризму. - Давайте вообще дадим премий молодому писателю!

Все стали называть имена либералов, однако тут вмешался председатель комиссии.

-    Это исключено! - воскликнул он. - Как я буду смотреть в глаза министру финансов, если в этом году он не получит премию?

-    Но он ведь уже трижды получил премию имени Бренера!****

-    Однако в этом году он выдвинул проект нового бюджета, не так ли?

Кто-то предложил наградить чиновника из нейтральной сферы деятельности, например контролера за государственными доходами, а министру финансов зарезервировать премию муниципалитета Хайфы за достижения в живописи и скульптуре. Другие резонно заявили, что секретарю партийного движения уже давно причитается хотя бы звание почетного доктора Института им. Вейцмана. Заодно можно устроить церемонию награждения и министра почт, министру юстиции отдать премию муниципалитета Тель-Авива - Яффо за оригинальную пьесу, а министру жилищного строительства - премию Гистадрута по разделу камерной музыки. Хотя ведь ее давно обещали главе правительства, ну ладно, это можно компенсировать присвоением ему двойной степени почетного профессора гуманитарных наук, астрономии и отчасти физики.

Тогда Бялик***** в этом году перепадет министру здравоохранения...

В конце концов здравый смысл все-таки возобладал. Заседание комиссии судей завершилось принятием компромиссного решения: премия муниципалитета Иерусалима за достижение в сфере художественной литературы за 1962 год будет присуждена правительству Израиля в полном составе, однако одновременно объявят о вручении специальной утешительной премии, которую разделят Ш.Й. Агнон****** и заместитель министра транспорта.

* «Маарив» - популярная ежедневная израильская газета, основанная в 1949 г.

** Нахум Соколов (1859-1936) - известный журналист и один из лидеров политического сионизма.

*** Шаул Черниховский (1875-1943) - талантливый еврейский поэт и переводчик.

**** Йосеф Хаим Бренер (1881-1921) - известный еврейский писатель

***** То есть премия им. Х.Н. Бялика (1873—1934) — выдающегося еврейского поэта. Считается самой престижной в Израиле наградой за достижения в сфере ивритской литературы.

****** Рассказ был написан еще при жизни Ш.Й. Агнона (1888-1970).

Экономика восстанавливается

Домовой комитет созвал срочное собрание жильцов. Главный вопрос повестки дня: штукатурка, осыпающаяся на южной стене нашего дома.

В ходе обсуждения проблемы г-жа Каланиот вдруг заявляет:

-    Сейчас самое время купить слона.

-    Почему, - поинтересовался я, - почему именно сейчас?

-    Да потому, что его цена остается такой же, как до девальвации: шесть шекелей за килограмм, плюс семьдесят два процента налог с продаж и девяносто пять процентов - таможенная пошлина. Будь у меня деньги, я бы немедленно купила, - резюмировала г-жа Каланиот.

Все напустились на нее.

-    Так обычно и начинается ажиотаж, - произнес Феликс Зелигер с нескрываемой насмешкой. - А потом удивляются, что цены на слонов растут! Это изменит индекс продаж и стоимость потребительской корзины, повысят зарплаты с учетом инфляции, и мы окажемся в том же положении...

Циглер расхохотался.

-    Купить сейчас слона - отличная идея! - ехидно заметил он. - Иногда у меня складывается впечатление, господа, что вы просто ненормальные. Слон! Может, еще чего? Кто сегодня покупает товары, импортируемые из стран с неустойчивой валютой? Цены на слонов не привязаны к доллару, и каждый ребенок знает, что никаких шансов на то, что его цена возрастет...

-    А если-таки вырастет? - спросил я. - Вот поэтому-то и надо покупать слонов, пока они дешевые, ибо есть вероятность прибыли, когда они подорожают! Но вот когда они начнут дорожать, то не будут стоить и ломаного гроша, так как невозможно продать слона, у которого нет шанса вырасти в цене.

Собравшиеся не очень меня поняли и разошлись. Дома я рассказал о слоне жене.

-    Купи одного, - сказала она, подумав. - От нас не убудет.

Я отправился к торговцу животными Мазлеговичу и попросил слона.

Пряча глаза, Мазлегович ответил, что слонов сейчас нет. Я огляделся в магазине и оп-па! - в темном углу за клеткой с попугаем стоит себе слониха!

-    А это? - показал я.

Продавец покраснел и признался, оправдываясь, что должен подумать и о себе:

-    Сегодня я его продам, а завтра уже не смогу купить. В порту у меня есть еще два слона, но я не могу их растаможить. Нужно уплатить налог на прибыль, поскольку правительство считает, что их цена вырастет, если ввести на слонов налог на прибыль...

Я ушел от него с пустыми руками, но, сказать по правде, не очень опечалился: «Жил же я как-то до сих пор без слона и дальше проживу».

Но что же я вижу на улице Вейцмана?! По проезжей части с невинным видом шествует Циглер, ведя за собой слона на веревочке.

-    Циглер, откуда у вас слон?

-    Какой слон?

-    Вот этот, что у вас за спиной!

-    Ах, этот... - смущенно забормотал Циглер. - Это не мой. Двоюродный брат на военных сборах, так он попросил погулять с его слоном.

Все это звучало немного странно. С каких это пор слонов выводят на прогулку? Он что - собака? Жена тоже посчитала всю эту историю смехотворной по самой сути.

-    В нашем доме что-то происходит, - сказала она. -Уже два дня из квартиры госпожи Каланиот слышатся трубные звуки. Очевидно, она узнала, что правительство собирается отменить таможенный налог на слонов, и хочет обезопасить себя к моменту вступления этого решения в силу...

У меня появилось ужасное чувство, что все хотят обезопасить себя, и только мы сидим сложа руки. Кроме того, было очевидно, что дом начинает наклоняться. Ночью на лестничной площадке послышался глухой шум. Мы выглянули из двери и нашим глазам предстала следующая картина: Арна Зелиг и ее муж на цыпочках поднимаются по лестнице, ведя за собой двух слонов, которых они едва пропихнули в дверь своей квартиры.

Только на следующий день, раскрыв утреннюю газету, мы поняли, что происходит: «Начато официальное расследование по вопросу об утечке информации по поводу повышения цены на репу».

Потолок в нашей спальне весь пошел трещинами и грозил обрушиться. С женой случилась истерика.

-    Иди и без слона не возвращайся! - проговорила она свистящим шепотом. - Все как-то устраиваются, и только ты...

К вечеру и я достал слона на фантастических условиях, купив его у нового репатрианта, которым продавали слонов без налога. Я привел животное под вечер, когда на улице было уже мало пешеходов. Да и зачем кому-то видеть, что я в панике, верно? Слон с трудом протиснулся в дверь подъезда, поскольку наш дом вроде капельку осел. Мы хорошенько спрятали животное на лоджии (новому репатрианту ведь запрещено в течение года перепродавать вещи, купленные без налога).

Наверное, впервые с начала всей этой суеты с девальвацией мы легли спать довольные и умиротворенные.

-    Ну вот, - сказал я жене, - теперь я спокоен...

Наутро наш дом рухнул. Из развалин здания выбрались одиннадцать насмерть перепуганных слонов, которые с диким топотом бросились в сторону рынка. Говорят, что всего этого не случилось бы, будь слоны хоть немного привязаны к индексу инфляции. Конечно, не во всем у нас еще порядок, что и говорить. Но другого пути к экономической независимости нет.

Нет мальчика!

Тау уж вышло, что на днях сломался наш холодильник. Ну ничего страшного: у нас ведь есть официальный гарантийный талон, который нужно только заполнить и отослать на завод-изготовитель. Я это проделал и стал ждать. Через несколько дней еда в холодильнике протухла, потому я позвонил на завод.

-    Вы не первый, уважаемый, - отвечает мне директор голосом, полным скорби. - Вот уже три дня, как на завод не доставляют почту.

-    Почему?

-    Мальчик не приходит.

Оказывается, четырнадцатилетний Туваль, который каждое утро должен доставлять на предприятие корреспонденцию, исчез, и начались проблемы. Почта довольно далеко, Туваль ездил на мотороллере, а сейчас разве доберешься до почты!

-    Не имею представления, что случилось, - сокрушался директор. - Никогда раньше с ним такого не было. Может, заболел...

На следующий день они со мной не связались (наверное, Туваль еще не появился), поэтому позвонил я.

-    Никаких новостей, - сообщил растерянный руководитель. - Завод стоит вверх дном! У меня на столе горы документов, писем, телеграмм, но нет мальчика! Прервалась связь и с нашими мастерскими. А мы -головной поставщик армии, представляете?

-    Послушайте, - размышляю я, - а почему бы не узнать, что произошло с Тувалем?

-    Он живет в квартале «А-Тиква»*, - отвечает директор. - Мне некого послать туда...

К нашему холодильнику уже нельзя было подойти - так кружилась голова от вони. Я каждое утро звонил и интересовался: как мальчик? Нет мальчика! Никто не понимает, что происходит, ведь Туваль всегда был такой добросовестный.

Ну просто израильская трагедия.

-    Если бы мы знали, что Туваль точно больше не придет, - объяснил мне директор, - мы бы что-нибудь сделали, хотя и не знаю что... Может быть, на время закрыли бы завод или перевели его поближе к почте, но ждать вот так, сложа руки, нам очень тяжело. Просто ужасно! Правление завода совместно с представителями Министерства обороны уже обсудило проблему на заседании. В одной из наших отдельно расположенных мастерских царит полный хаос, поскольку некому забрать планы и чертежи. У нас к тому же совершенно Запутались финансовые дела, поскольку наши чеки перестали поступать в банки.

-    А может, - осторожно предложил я, - может, найти нового рассыльного?

-    Невозможно, - отвечает глава гибнущего предприятия. - Эти сегодняшние молокососы не хотят работать. Возьмут деньги - только вы их и видели... У Тува-ля есть мотороллер, может быть, все-таки вернется...

Акции завода на бирже упали на четыре пункта, так как все уже знали, что предприятие осталось без рассыльного. А ведь многие крупные израильские заводы прогорали как раз из-за этого. Где Туваль? Почему он не выходит на работу?

Мы вытащили холодильник на лоджию и плотно закрыли дверь.

Газеты сообщают о нарастании напряженности на границах. А вдруг сирийцы используют отсутствие Туваля?

Когда по прошествии двух недель я вновь позвонил директору, на его месте сидел судебный исполнитель, пытавшийся спасти хоть что-нибудь из остатков развалившегося предприятия. Говорят, что министр торговли и промышленности потребовал от бывшего директора подробного личного отчета, но вот уже две недели не может его получить - некому отвезти отчет. Нет мальчика! В среду правительство обсудит это положение на своем заседании.

Т-у-в-а-л-ь!

* «А-Тиква» (надежда - иврит) - квартал в Южном Тель-Авиве, в 40-80-е годы XX века населенный преимущественно евреями - выходцами из стран Востока. В силу гораздо более низкого, чем у ашкеназов, социально-экономического положения представителей восточных общин в Израиле, «А-Тиква» был одним из самых неблагополучных мест для проживания, в частности отличался высоким уровнем криминогенности.