Десять мучеников

ДЕСЯТЬ МУЧЕНИКОВ

В Тиша беав мы читаем элегию, которая начинается словами Эйле эзкера ("Об этих вспомню я...") и повествует о десяти мучениках, которые погибли от рук римлян, освятив имя Всевышнего. Вот их имена:

1. Раби Шимон бен Гамлиэль, отец раби Йегуды Анаси,

2. Раби Ишмаэль бен Элиша, первосвященник,

3. Раби Акива, возглавлявший еврейский народ в ту эпоху,

4. Раби Йегуда бен Бава,

5. Раби Ханина бен Традион,

6. Раби Йешвав-переписчик,

7. Раби Эльазар бен Дама,

8. Раби Ханина бен Хахинай,

9. Раби Хуцпит-переводчик,

10. Раби Эльазар бен Шамуа, величайший мудрец своего поколения, которого называли "мудрейшим из мудрых" и учеником которого был раби Йегуда Анаси.

Есть мнение, что среди десяти мучеников не было раби Ханины бен Хахиная, раби Эльазара бен Дамы и раби Эльазара бен Шамуа, но были раби Йегуда-пекарь, Бен Азай и раби Тарфон.

Предание гласит, что души этих мудрецов были душами сынов Яакова (кроме Реувена), которые продали в рабство своего брата Йосефа. Реувен не заслужил смерти, ибо не присутствовал при том, как Йосефа продавали в рабство. Вернувшись к яме и не найдя там Йосефа, он в скорби разорвал свои одежды (см. Брейшит, 37:29). Тем не менее Реувен тоже заслужил наказание, поскольку именно по его совету Йосеф был брошен в яму. Ни одно преступление не остается без наказания, и Б-г ничего не упускает из виду. Все записывается в книгу, и долг востребуется тогда, когда Всевышний того пожелает.

Согласно другому преданию, десять величайших мудрецов были наказаны за то, что Йосеф понапрасну пролил десять капель семени. Йосефу было предназначено породить двенадцать колен, как и его отцу. Но из-за того, что он понапрасну пролил десять капель семени, он родил лишь двух сыновей - Менаше и Эфраима.

Другой причиной гибели десяти мудрецов было то, что братья Йосефа мучили его десятью способами:

1. натравливали на него собак с намерением его убить,

2. связали его голым,

3. бросили его в яму,

4. продали его ишмаэльтянам,

5. а ишмаэльтяне продали его мидьянитянам,

6. а мидьянитяне продали его в рабство купцам,

7. а те по дороге избивали его,

8. он был продан вторично в Египет,

9. его преследовала жена Потифара,

10. Потифар бросил его в темницу, где он провел 12 лет.

Не следует думать, что все десять мучеников погибли в одно и то же время. Единственным, кто погиб в эпоху разрушения Иерусалима, был раби Шимон, который был убит в тот самый день, когда пал Храм, 9-го ава 3828 г. (26 июля 68 г. н. э.). Раби Акива погиб спустя почти шестьдесят лет, в 121 г. н. э. Остальные были убиты еще через 13 лет. Автор элегии объединил их для того, чтобы мы могли оплакивать их всех вместе в Тиша беав.

Предание гласит, что перед смертью Шмуэль-акатан сказал: "Шимон и Ишмаэль погибнут от меча. Многие будут убиты, прочих уведут в плен, и люди перенесут множество страданий".

Когда раби Элиэзер заболел, другие мудрецы пришли навестить его. Он предсказал им, что все они погибнут, и что гибель раби Акивы будет самой страшной.

К великому горю раби Элиэзера, его слова привели мудрецов в такую ярость, что они донесли на него римлянам как на святотатца.

- Как может столь великий мудрец заниматься столь глупыми прорицаниями? - спросил римский судья. - Не лучше ли тебе поклониться нашим богам?

- Я верю моему собственному Судье! - отвечал раби Элиэзер.

Он имел в виду, что верит в Б-га и что сам он, по всей видимости, каким-то образом тяжко согрешил, раз ему посланы такие страдания. Несколько римских жрецов, присутствовавших на том суде, решили, однако, что раби Элиэзер соглашается с судьей и готов служить римским богам.

Позже, когда остальные мудрецы были приговорены к смертной казни, верховный жрец римлян поклялся, что раби Элиэзер не нарушал римских законов и не проявлял враждебности к римлянам, а потому не заслуживает смерти, ведь он готов был служить римским богам. И

раби Элиэзера отпустили целым и невредимым.

Истинная же причина спасения раби Элиэзера состояла в том, что он оказался в положении Реувена. Поскольку Реувен предостерегал братьев от убийства Йосефа, раби Элиэзеру была сохранена жизнь; однако за то, что Реувен посоветовал братьям бросить Йосефа в яму, раби Элиэзер подвергся заключению и претерпел страдания.

Разумеется, сам раби Элиэзер этого не знал. Возвратясь домой, он спрашивал себя: "Чем же я заслужил такие муки?" Он перебирал в памяти все свои поступки, пытаясь обнаружить тяжкое прегрешение, чтобы покаяться в нем. Однако, как он ни старался, он так и не смог ничего припомнить.

Другие мудрецы пытались утешить его, но безуспешно. Наконец раби Акива, его ученик, обратился к нему:

- Позволь мне сказать несколько слов. Быть может, когда-то ты беседовал со святотатцем и слова его позабавили тебя. Это могло послужить причиной твоего ареста вместе с ними - в качестве наказания для тебя. Ведь нам заповедано держаться от святотатцев как можно дальше.

- Ты прав! - отвечал раби Элиэзер. - Теперь, услышав твои слова, я припоминаю, что однажды, идя по улицам города Ципори, я встретил одного известного вероотступника. Он завел со мной беседу и сказал: "Как тебе известно, плата блудницы не может быть пожертвована на Храм Б-га, о чем прямо говорит Тора (Дварим, 23:19). Но скажи мне, могут ли быть использованы эти деньги на строительство уборной для первосвященника? Как ты знаешь, первосвященник за семь дней до Йом-Кипура должен покинуть свой дом и пребывать в пределах Храма. Там ему надобно многое, в том числе хорошая уборная". Я не стал ему отвечать. Но затем он сказал: "Я думаю, что это разрешено. Эти деньги пришли из скверного места, пусть и послужат скверному месту!" Его слова мне понравились и, пожалуй, даже позабавили меня. Вот чем заслужил я свое наказание...

Как-то раз пришло известие, что Лупин повелел схватить четырех мудрецов - раби Шимона бен Гамлиэля, раби Ишмаэля бен Элишу, первосвященника, раби Эльазара бен Даму и раби Йегуду бен Баву. 208.000 знатоков Торы были взяты заложниками за этих четырех мудрецов. Если бы четыре мудреца не пришли к Лупину, за каждого из них были бы убиты 52.000 человек.

Когда раби Нехунья бен Акана узнал об этом жестоком указе, он повелел первосвященнику раби Ишмаэлю вознестись на небеса, чтобы удостовериться, действительно ли таково желание Всевышнего. Тот выяснил, что вышел указ отдать десять мудрецов ангелу зла Самаэлю, чтобы тот отплатил мудрецам за продажу Йосефа в рабство. Вернувшись, раби Ишмаэль рассказал об этом остальным мудрецам, и они приняли это решение с радостью, ибо такова была воля Всевышнего.

Раби Шимон и раби Ишмаэль были заключены в темницу. Раби Ишмаэль принялся горько стенать, и тогда раби Шимон сказал ему:

- Совсем скоро ты окажешься в ином мире, среди праведников. О чем же ты плачешь?

- Я плачу не потому, что мне предстоит умереть, - отвечал раби Ишмаэль, - а потому, что меня казнят, словно обыкновенного разбойника. Чем заслужил я такую участь?

- Кто знает? Быть может, когда-то во время обеда к тебе постучался нищий, и твой слуга не дал ему войти, чтобы не прерывать твою трапезу...

- Всевышний знает, что я следил за такими вещами. Я велел своим ученикам и домашним немедленно впускать ко мне любого бедняка, который постучится в мою дверь. Нищие ели за моим столом, и мы вместе произносили благодарственную молитву, после чего они уходили с весельем в сердце.

- Быть может, ты учил людей Торе и поддался гордыне при виде мудрецов и почтенных людей, пришедших послушать тебя. Ты ведь знаешь, что Всевышний ненавидит гордыню. Человек рождается из зловонной капли и в конце концов становится пищей для червей, имеет ли он право предаваться гордыне?

- Я очень старался избегать горделивых мыслей, обучая людей Торе.

Когда раби Шимона и раби Ишмаэля уводили на казнь, они бросились в ноги палачу со словами:

- Убей меня первым, чтобы я не видел гибели моего собрата!

- Вы оба просите одного и того же! - рассмеялся палач. - Кинем жребий. Тот, кто выиграет, умрет первым.

Жребий выпал раби Шимону, и в тот же миг палач обезглавил его своим мечом. Раби Ишмаэль прижал к себе отрубленную голову друга, глаза к глазам и губы к губам, и зарыдал:

- О беспорочные уста, всю жизнь произносившие лишь слова Торы! Неужели вы теперь обратитесь в прах?!

Плач его достигал самих Небес.

Эта страшная сцена привлекла внимание дочери императора, которая, увидев раби Ишмаэля, воспылала к нему любовью. Он был еще молод и прекрасен собою, как Йосеф. Велев палачу обождать, она кинулась к отцу, умоляя его помиловать раби Ишмаэля.

- Что ты нашла в этом еврее? - спросил император.

- У него самое прекрасное лицо, которое я когда-либо видела!

- Ах, так тебе нужно его лицо! Хорошо, я позабочусь об этом...

И он распорядился содрать с раби Ишмаэля кожу заживо и забальзамировать кожу с его лица. С раби Ишмаэля стали сдирать кожу и когда добрались до того места на голове, на которое возлагают тфилин, раби Ишмаэль страшно закричал. Затем ему отрубили голову.

Таково было наказание за то, что братья отняли у Йосефа его разноцветную одежду: подобно тому, как они сняли с Йосефа одежду, с раби Ишмаэля содрали кожу.

В Риме существовал обычай: раз в семьдесят лет подыскивали здорового мужчину и сажали его верхом на калеку. Оба они были в костюме Адама. На "всадника" надевали маску из кожи раби Ишмаэля. Кроме того, на нем было множество драгоценных камней. Эту пару гнали через весь город со словами: "Вот история наших предков! Калека - это Яаков, а здоровый молодец у него на закорках - Эйсав. Поглядите, как Эйсав оседлал Яакова! Это признак, что Эйсав верховодит Яаковом, и благословение, которое Яаков заполучил плутовством, не помогло ему!"

Когда устраивали такое зрелище, по всему городу возвещали: "Торопитесь! Спешите полюбоваться представлением! Вам не доведется увидеть его в ближайшие семьдесят лет!" И л юди сбегались отовсюду, чтобы посмотреть на это. Столпившись вдоль дороги, они распевали: "Брат нашего господина Эйсава, обманщик! Посмотри на него или многое потеряешь! Как удачно было его плутовство! Горе одному, когда другой возвышается!"

В сущности, они сами пророчили свою судьбу. Ведь последняя фраза их глумливой песни означала на самом деле: "Горе Эйсаву, когда возвысится Яаков!"

Когда раби Акива и раби Йегуда бен Бава узнали о гибели раби Шимона и раби Ишмаэля, они в горе разорвали на себе одежды, облачились в рубище и сказали: "Если и было в этом мире добро, то лишь в деяниях раби Шимона и раби Ишмаэля. Великие несчастья обрушатся на этом мир. Г-сподь забрал этих двух мудрецов, дабы не пострадали они от грядущих великих бедствий".

Почти шестьдесят лет спустя римский император Адриан издал указ, запрещавший евреям изучать Тору и обучать ей других. Раби Акива пренебрегал этим указом и публично обучал Торе приходивших к нему во множестве евреев. Однажды, встретившись с раби Акивой, некто Папус бен Йегуда сказал ему:

- Акива, друг мой, неужели ты не боишься римлян?

- Папус, - отвечал раби Акива, - люди говорят о твоей мудрости, но говоришь ты весьма неразумно. Позволь рассказать тебе притчу. Однажды лис гулял по речной отмели и заметил

рыб, которые в панике метались в воде. "Что вы так суетитесь?" - спросил лис. "Рыбак хочет поймать нас в свои сети". "Так почему бы вам не выбраться на сушу? Мы жили бы вместе, подобно нашим предкам". "И тебя еще называют умнейшим из зверей! Ты глупец! В воде мы у себя дома - но даже и здесь нам страшно. На суше мы погибаем - стало быть, там у нас будет куда больше причин для страха!"

Разговор этот произошел незадолго то того, как римляне схватили раби Акиву и бросили в темницу. Вскоре по совершенно иному поводу был схвачен и Папус бен Йегуда. Темницы их оказались рядом, и Папус сказал:

- Я завидую тебе, Акива! Тебя, по крайней мере, схватили за то, что ты обучал людей Торе. Меня же бросили в темницу за сущий пустяк, недостойный даже упоминания.

Рассказывают, что когда раби Акиву повели на казнь, было время чтения молитвы "Шма". Палачи принялись терзать тело узника железными щипцами. Между тем раби Акива был спокоен и сосредоточен, готовясь принять свою участь. Он сосредоточенно читал молитву "Шма". Его ученикам позволили обратиться к нему в это время, и они спросили:

- Учитель, как можешь ты быть столь сосредоточенным в такую минуту?

- Мои любимые ученики, - отвечал раби Акива, из многочисленных ран которого лилась кровь. - Всю свою жизнь каждый день я читал "Шма", произнося слова "Люби Г-спода, Б-га твоего... всей душой твоей" (Дварим, 6:5). Всей душой твоей! Что значит - любить Б-га всей душой? Это значит, что нужно любить Б-га даже ценой своей души, даже если это означает, что тебя лишают жизни. Меня всегда тревожил

вопрос - окажусь ли я способен на такую любовь? И сейчас, когда мне представляется такая возможность, неужели я упущу ее?

Палачи продолжали свое черное дело. Чувствуя, что конец близок, раби Акива стал читать "Шма": "Слушай, Израиль: Г-сподь - Б-г наш, Г-сподь один!" Слово "один" слетело с его уст вместе с последним вздохом, и раздался голос с Небес: "Благословен раби Акива! Душа твоя покинула твое тело со словом "один"!"

В тот же миг ангелы спросили Всевышнего:

- Это ли Твое учение и это ли Твое воздаяние?

И голос с Небес отвечал:

- Раби Акива тотчас же займет первое место в ряду праведников в Грядущем Мире.

Когда весть о гибели раби Акивы достигла слуха раби Йегуды бен Бавы и раби Ханины бен Традиона, они разорвали свои одежды в знак траура и облачились в рубище, сказав:

- Братья, раби Акива был убит не за воровство и не из-за того, что отрекся от Торы. Он умер, чтобы показать, что Б-г не прощает даже малейших прегрешений. Скоро настанут дни, когда не будет места в Стране Израиля, где улицы не будут завалены трупами.

Не прошло и года, как пророчество их исполнилось.

Через тридцать лет после гибели раби Акивы, в 133 г. н. э., раби Ханина бен Традион был схвачен вместе с раби Эльазаром бен Пратой.

Сказал раби Эльазар:

- Я завидую тебе, раби Ханина. Тебя заточили за одно-единственное преступление, а меня обвиняют в целых пяти.

- Да, - отвечал тот. - Тебя обвиняют в пяти

преступлениях. Однако тебя все же отпустят на свободу. Меня же заточили всего за одно преступление, однако я не выйду из этой темницы живым. Ты изучал Тору и совершал добрые дела. Я тоже изучал Тору, но не совершал добрых дел. Поэтому свободы я не увижу.

Всевышний не хочет, чтобы мы занимались только изучением Торы, поскольку главная цель учения - исполнять заповеди. Иногда еледует отложить книги в сторону ради того, чтобы сделать добро другим людям. Несмотря на то, что раби Ханина собирал пожертвования на благотворительные цели и сам жертвовал значительные суммы денег, он все-таки делал меньше, чем мог бы.

Вскоре после их разговора раби Эльазар бен Прата предстал перед судом. Держа в руках список пяти его преступлений, обвинитель допрашивал его:

- Почему ты изучал Тору? Почему ты воровал?

- Ты обвиняешь меня в том, что я одновременно был и ученым, и вором? Как это может быть? Одно из этих обвинений безусловно лживо. Но если лживо одно из них, то лживо и другое. Я не вор, и я не преступал закон, запрещающий изучать Тору.

- Если ты не знаток Торы, то почему же они зовут тебя учителем?

- Я учу их ткать.

Обвинитель велел своему помощнику принести два мотка ниток.

- Которая из них - для основы, а которая для утка? - спросил он.

И свершилось чудо. На один моток сел трутень, на другой - пчела. Раби Эльазар тотчас догадался, в чем дело: подобно тому, как тру-

тень проникает в пчелу, утёк проникает в основу. И он не медля дал верный ответ.

- Зачем ты входил в наш храм? - спросил обвинитель. - Нет сомнения, что ты шпионил!

- Нет, я старый человек и боялся, что праздничная толпа затопчет меня.

Не успел он произнести эти слова, как с улицы донесся страшный шум. Помощник обвинителя вышел узнать, что произошло, и оказалось, что толпа затоптала насмерть одного старого римлянина.

- Почему ты отпустил на свободу своего раба? Может, это допускается еврейским обычаем, но по нашим законам это запрещено под страхом смерти!

- Я никогда ничего подобного не совершал!

- Есть свидетели, - сказал обвинитель и вызвал свидетеля, который подтвердил, что собственными глазами видел освобождение раба.

В зале суда, переодевшись римским гражданином, сидел пророк Элиягу. Он поднялся и сказал:

- Всякий раз, как ты задаешь вопрос этому еврею, его выручает чудо. На этот вопрос ему тоже поможет ответить чудо. Мой совет: перестань допрашивать его, ибо ничего хорошего из этого не выйдет!

Однако свидетель все же хотел давать показания.

У Элиягу было письмо от римских аристократов, живших в Стране Израиля, к римскому императору. Прежде, чем свидетель сообразил, что происходит, Элиягу сунул ему в руку письмо и со словами "Будешь посланцем!" умчал свидетеля из зала суда, куда тот больше так и не вернулся. Так был спасен раби Эльазар.

Затем перед судом предстал раби Ханина.

- Почему ты изучал Тору? - спросил его обвинитель. - Разве ты не знаешь, что римский закон запрещает это?!

- Так повелел мне мой Б-г. Его воля выше ваших законов!

Приговор был вынесен немедленно: сжечь живьем раби Ханину бен Традиона, его жену обезглавить, а дочь продать в публичный дом. Таково было наказание Всевышнего раби Ханине за то, что он, изучая Тору, произносил полное имя Б-га. И хотя делал он это исключительно ради учения, но делал это принародно и тем заслужил наказание.

А жена его была наказана за то, что не предостерегла мужа. Ибо человек, который мог предостеречь другого от совершения дурного поступка и не сделал этого, заслуживает наказания. К этому обязывает нас Тора: "Увещевай ближнего твоего" (Ваикра, 19:17).

А дочь его была наказана за то, что однажды она шла по улице, и римские аристократы сказали: "Смотрите, какая красивая походка у этой девушки!" Услышав эти слова, она возгордилась и прошла всю улицу, словно невеста к свадебному балдахину. Поведение это было нескромно, в особенности для дочери мудреца Торы.

Когда раби Ханину вели на казнь, он вспомнил, как однажды навестил заболевшего раби Йоси бен Кисму.

- Брат мой, - сказал раби Йоси, - неужели ты не понимаешь, что Рим наделен властью по воле Всевышнего?! Кто, по-твоему, дал им полномочие разрушить Храм и сжечь Святая Святых? Как могли бы они своими лишь силами убить столько праведников и разрушить город? Разве ты не видишь - они не только остались в

живых, но и сделались сильнее, чем когда-либо! До меня дошли слухи, что ты сам изучаешь Тору и обучаешь людей со свитком Торы в руках. Разве ты не знаешь, что с тобой сделают?

- Всевышний будет милостив со мной.

- Я взываю к твоему здравому смыслу, а ты говоришь: "Всевышний будет милостив"! Разве ты не видишь, что сейчас - их время? Ты не вправе полагаться на чудо. Я не удивлюсь, если они сожгут тебя вместе с твоим свитком Торы!

- А какова же будет моя участь в Грядущем Мире?

- Расскажи мне, что ты совершил, и я скажу, правильно ли ты действовал.

- Однажды мне было поручено собирать пожертвования на благотворительные цели, и деньги, которые мне удалось собрать, перепутались с моими собственными, которые я отложил к празднику Пурим. Тогда я роздал все деньги бедным.

- В таком случае я охотно поменялся бы с тобою жребием!

Вскоре раби Йоси бен Кисма скончался. На его похороны пришла вся римская аристократия, ибо он был равно почитаем как евреями, так и римлянами. Возвращаясь с кладбища, римляне увидели раби Ханину бен Традиона: он сидел со свитком Торы в руках и обучал собравшийся вокруг него народ. Раби Ханина был схвачен и брошен в темницу.

Теперь раби Ханина был привязан к столбу. Мучители взяли свиток Торы - тот самый, с которым его арестовали, - и обмотали им тело мудреца. Затем они обложили его сухим лозняком, чтобы поджечь, не забыв поместить на его груди мотки сырой шерсти, чтобы не дать ему умереть слишком быстро. Римляне хотели насладиться зрелищем его мучений.

Когда пламя разгорелось, раби Ханина вспомнил, как римляне пришли арестовывать его, жену и дочь. Все они приняли свою участь с любовью. Когда их уводили, раби Ханина произнес вслух слова Торы: "Он - твердыня; совершенно деяние Его, ибо все пути Его - праведны..." (Дварим, 32:4). А жена его досказала этот стих: "Б-г верен, и нет несправедливости, праведен и справедлив Он". А дочь сказала: "Велик Ты в совете и могуч в деянии, глаза Твои открыты на все пути сынов человеческих, чтобы воздавать каждому по путям его и по плодам деяний его" (Ирмеягу, 32:19).

Когда раби Ханина уже взошел на костер, его дочь проводили мимо. При виде последних мучений отца девушка зарыдала.

- Дочь моя, - сказал раби Ханина, - не плачь обо мне. Если бы они сожгли меня одного, это было бы лишь моим несчастьем. Но вместе со мной они сжигают свиток Торы может ли кто-нибудь оправдать такое надругательство над Торой?

Ученики раби Ханины приблизились, чтобы услышать его слова.

- Учитель, что ты видишь? - спросили они.

- Горит лишь пергамент. Священные буквы взлетают ввысь!

- Открой уста твои, учитель, и вдохни огонь - это скорее положит конец твоим мучениям!

- Пусть Тот, Кто вдохнул в меня душу, возьмет ее у меня. Ему не нужна моя помощь. Я не стану сокращать свою жизнь.

Когда мучения раби Ханины достигли предела, палач, которого звали Клистанри, сказал:

- Если я увеличу огонь и уберу сырую шерсть с твоей груди, возьмешь ли ты меня с собой в Мир Грядущий?

- Возьму.

- Поклянись!

- Клянусь.

Сунув руки в огонь, Клистанри извлек мотки сырой шерсти и подбросил в костер сухих поленьев. В тот же миг раби Ханина бен Традион умер. Клистанри бросился в пламя и прежде, чем кто-либо успел пошевельнуться, тоже был мертв. Видя величие раби Ханины, он пожелал разделить судьбу мученика.

В тот же миг раздался голос с Небес: "Пусть займут раби Ханина бен Традион и Клистанри почетное место среди праведников в Мире Грядущем".

Свидетелем этих событий был раби Йегуда Анаси, которому в ту пору было тринадцать лет. Он заплакал и сказал: "Есть люди, которые всю жизнь трудятся, чтобы заслужить себе место в Мире Грядущем, и есть люди, которым нужно для этого одно мгновенье!"

У раби Ханины была еще одна дочь, Брурия, жена раби Меира. Она постоянно говорила мужу о бедственном положении сестры:

- Не ужасно ли это? Я - жена знаменитого мудреца, а моя сестра в публичном доме!

Наконец, раби Меир взял три меры золотых монет и отправился в квартал публичных домов. Он сказал себе: "Если не будет на то воли Всевышнего, мне ни за что не выкупить ее оттуда. Ведь это приговор, вынесенный ей римским судом. Если она до сих пор невинна, то это чудо. Если же мне не удастся ее вызволить, значит, она уже стала блудницей и достойна своей участи".

Переодевшись римским всадником, раби Meир вошел в квартал публичных домов. После кратких расспросов он выяснил, где содержится его свояченица.

Войдя к ней в комнату, раби Меир сказал:

- Я хочу лечь с тобой!

- Это невозможно, - отвечала она. - У меня месячные. Даже вы, римляне, не прикасаетесь к женщине в такое время.

- Я могу подождать, пока закончатся твои месячные. Скажи, когда, и я вернусь.

- Что особенного нашел ты во мне? В этом доме множество девушек. Многие из них куда красивее и искушеннее меня.

Вернувшись через несколько дней, раби Meир снова предложил ей лечь с ним. Но и на этот раз она сказала ему тоже самое - словно заучив свой ответ наизусть. Раби Меир понял, что так она встречает всех, кто к ней приходит, и что она все еще чиста и невинна.

Разыскав хозяина публичного дома, раби Meир сказал ему, указывая на комнату девушки:

- Эта блудница пленила мое сердце. Я хочу выкупить ее свободу.

- Только не ее, - отвечал хозяин. - Она находится здесь по приговору суда. Я боюсь связываться с судьями.

Раби Меир положил свой тяжелый мешок перед хозяином:

- Он полон золота. Возьми! Половину можешь оставить себе, а на остальное подкупишь, кого следует.

- А что я буду делать, когда деньги кончатся? Римляне отыщут меня повсюду!

- Стоит тебе сказать: "Б-г Меира, отзовись! Б-г Меира, отзовись!" - и ты будешь спасен.

- Всего-то навсего? Но как мне знать, говоришь ли ты правду?

Указывая на злобных псов, стороживших публичный дом, раби Меир сказал:

- Я подойду к ним, чтобы они могли достать меня, и брошу в них камень. Смотри!

С этими словами он бросил в собак камень, и они накинулись на него. "Б-г Меира, отзовисьГ - крикнул раби Меир, и псы тотчас же оставили его.

Раби Меир взял свояченицу и вернулся с нею домой. Вскоре до римских властей дошел слух об этой истории, и хозяин публичного дома был схвачен и приговорен к смертной казни. Когда его вешали, он воскликнул: "Б-г Meира, отзовись!" Веревка лопнула, и он был спасен. Его допросили, и он рассказал, как было дело.

Объявления о розыске раби Меира были разосланы во все концы Римской империи. Всякому, кто узнал бы раби Меира, надлежало схватить его и сдать властям.

Однажды какие-то римляне узнали раби Meира и погнались за ним. Раби Меир вбежал в квартал публичных домов, полагая, что уж тамто римляне его искать не станут. Он направился к котлу с пищей, которую евреям есть нельзя, притворяясь, что пробует ее, чтобы никто не заподозрил в нем еврея. Он сунул один палец в котел, а облизнул другой палец.

По другому рассказу, там появился пророк Элиягу в образе блудницы, которая приветствовала раби Меира, как старого приятеля и постоянного клиента. Видя это, римляне сказали: "Этот человек не может быть раби Меиром. Должно быть, мы обознались". И ушли, не тронув его.

Избежав таким образом ареста, раби Меир перебрался в Вавилонию, которая не входила в ту пору в состав Римской империи.

История раби Йегуды бен Бавы такова.

Однажды римляне издали указ, запрещавший мудрецам присваивать своим ученикам звание "раби" - учителя. В ту пору звание учителя давало право судить и налагать наказания. Обычно звание учителя давал мудрец - как правило, глава академии, - своим лучшим ученикам.

Новый закон гласил, что мудрец, пойманный с поличным во время присвоения звания учителя своим ученикам, будет приговорен к смерти вместе с теми, кто это звание получал. Город, где это произошло, должен быть разрушен, а земля на милю в округе - распахана.

Раби Йегуда бен Бава решил провести обряд присвоения звания учителя в таком месте, где город не мог пострадать от этого: на равном расстоянии, большем, нежели миля, от двух разных городов, в узком ущелье меж двух гор. Он выбрал местность между Ушей и Шфарамом, чтобы римляне не знали, который из городов разрушать.

Там он присвоил звание учителя пяти мудрецам: раби Меиру, раби Йегуде бар Илаю, раби Шимону бар Йохаю, раби Йоси бар Халафте и раби Эльазару бен Шамуа.

Римляне узнали об этом и послали солдат, чтобы убить мудрецов. Раби Йегуда бен Бава сказал своим ученикам:

- Бегите, дети мои!

- Но что же будет с тобою, учитель?

- Я встану перед ними, как неподвижный утес.

И раби Йегуда бен Бава загородил собою узкий проход в горах, чтобы римляне не могли пройти. Пытаясь сдвинуть его с места, римляне триста раз пронзили его тело мечом.

Раби Йегуде было тогда семьдесят лет, и весь тот день от постился. Однако столь крепка была его вера, что целый отряд римских солдат не смог сдвинуть с места семидесятилетнего старца!

Раби Хуцпита-переводчика римляне убили, вырезав ему язык. Отрезанный язык люди впоследствии видели на мусорной свалке - язык, никогда не произносивший ничего, кроме слов Торы. Раби Хуцпит был столь же великим мудрецом, как знаменитый раби Йонатан бен Узиэль - если птица пролетала над ним, когда он учил Тору, ее сжигал огонь исходившей от него святости.

Все эти ужасные наказания были посланы великим праведникам и мудрецам за то, что Йосеф понапрасну пролил десять капель семени, и за то, что его братья продали его в рабство.

Каждый день в утренней молитве мы произносим слова: "Г-сподь - Б-г возмездия! Б-г возмездия яви Себя!" (Тегилим, 94:1). Произнося эти слова, мы должны помнить, что молим Б-га отомстить за кровь десяти мучеников.

Когда Реувен вернулся к яме, он сказал: "Ребенка нет, а я, куда [ани ана] я денусь?" (Брейшит, 37:30). Ивритские слова ани ана состоят из начальных букв приведенного выше стиха: "Г-сподь - Б-г возмездия! Б-г возмездия яви Себя!" Реувен также молит Б-га отомстить за кровь десяти мучеников, которым суждено погибнуть из-за того, что произошло с Йосефом.

Еврею, казненному по распоряжению вражеской власти, уготована доля в Грядущем Мире. У Г-спода есть алая мантия, окрашенная кровью таких мучеников. На этой мантии изображен каждый из них и записано его имя. И Всевышний отомстит за их кровь в день Великого Суда.

Талмуд говорит, что однажды дочь римского императора Траяна (53-117; правил в 98-117 гг. н. э.) была найдена убитой, и, по слухам, виноваты в этом были евреи. Траян приказал уничтожить всех евреев. Тогда два брата, Папус и Лулиан из Лаодикеи, решили "сознаться" в убийстве императорской дочери, хотя были совершенно невиновны. Они сказали друг другу: "Лучше нам погибнуть, зато народ наш уцелеет". Придя к римлянам, они "сознались" в убийстве и были тотчас преданы смерти.

Талмуд говорит, что место этих братьев в раю столь высоко, что даже величайшим праведникам не дозволено входить туда.

Есть предание, что на самом деле ни один из этих десяти мучеников не был убит римлянами. Они терпели муки до последнего мгновения, но под конец были чудесным образом преображены в одного из своих палачей: тела остались прежними, но души поменялись местами.

Это предание напоминает историю праотца нашего Ицхака, вместо которого в последний миг был принесен в жертву ягненок. Поскольку нож уже коснулся горла Ицхака и он испытал все муки от сознания того, что смерть его близка, считается, что он словно в самом деле был принесен в жертву. То же самое относится и к десяти мученикам. Поскольку они были брошены в темницу, приговорены к смертной казни и подверглись мучениям от рук палачей, можно считать, что эти люди и в самом деле были убиты злодеями, и Всевышний простил им их грехи. Они были совершенно готовы умереть, освятив имя Б-га.

Каждый день, произнося "Шма", мы подтверждаем свою готовность умереть во имя Г-спода. И Г-сподь зачтет нам эти благие помыслы за деяния.