Ремесло и промышленность

Ремесло и промышленность

Восточный Кавказ всегда славился своими мастерами. Между прочим, таты, родственные по культуре горским евреям,— лучшие в этом регионе медники и ковровщики. Но для горских евреев ремесленное производство было исторически не характерно. Среди них были, конечно, и ювелиры, и жестянщики, и медники, были плотники, каменщики, портные, шапочники, сапожники — но все эти профессии не получили широкого распространения в еврейской среде. Характерно, что даже синагогальную серебряную утварь еврейские общины заказывали бродячим лезгинским ювелирам. И. Анисимов замечает, не без сожаления:

Так или иначе, приходится заметить, к сожалению, что у горских евреев нет никакого желания заниматься каким бы то ни было ремеслом. Их не привлекают даже и общекавказские, туземные ремесла. Сколько ни приходилось мне слышать о кавказском оружии, но, однако ж, не пришлось видеть ни одного горского еврея не только оружейного мастера, но и простого слесаря.

Единственное ремесло, которое всегда было характерно для горских евреев,— это обработка кож. Для традиционного общества вообще характерно, когда какое-либо ремесло или занятие целиком контролирует этническое или религиозное меньшинство. Например, в Средней Азии в XIX в. основной специальностью бухарских евреев было крашение пряжи. Кожевенным делом горские евреи занимались издавна. Обработка кож считалась непрестижным занятием из-за вони, которая была непременным атрибутом этой профессии. Таким образом, есть определенный социальный смысл в том, что это занятие, так же как и другие грязные работы, было закреплено в мусульманском обществе именно за горскими евреями.

В середине XIX в. кожевенным ремеслом занимались евреи в Тарках, Ак-сае, Буйнаке, Дербенте, Янги-Кенте, Темир-Хан-Шуре. Шкуры покупали на местных рынках или непосредственно у крестьян в окрестных аулах. Каждую весну горские евреи, занимавшиеся обработкой кож, отправлялись в горные аулы за шкурами. На рынках шкуры покупали за деньги, в аулах — меняли. В 1880-х гг. одна шкура стоила 25—50 копеек, а обработанная кожа шла за 1,5—2 рубля.

Кожи, изготовленные горскими евреями, славились на Кавказе. И. Анисимов отмечает:

Специалисты по обработке сырых шкур находят кожи и сафьян, изготовленные горскими евреями, очень порядочными и крепкими.

Обработка кожи начиналась в проточной воде: мастер опускал кожу на камни в мелкую воду и ходил по ней босыми ногами. Один из путешественников так описывает труд кожевника:

Видел я одного еврея, обрабатывающего кожу. Он похож на древнего бога, танцующего босиком в холодной воде. Он одет в короткие штаны, на поясе висят цицит, на плече небольшое полотенце, которым он время от времени вытирает пот, который выступает у него на лбу и крупными каплями стекает с его лица в воду.

Затем следовало мять кожу руками. Делали это на крыше дома или перед входом в дом на улице. И. Черный писал, что из-за обработки кож на улицах еврейского квартала всегда стоит тяжелый запах. Кожу обрабатывали с использованием куриного помета, который кожемяки покупали в аулах либо сами, либо через коробейников. Мусульмане, когда желали оскорбить евреев, называли их обидной кличкой «тавук-пок» (куриный помет).

Поскольку почти весь процесс обработки кожи происходил на улице, то на зиму обработчики кожи должны были искать себе другое занятие. Они нанимались в работники к богачам или шли в коробейники.

Из обработанной кожи шили мягкую обувь, чувяки. Обработкой кожи занимались и женщины. Согласно данным И. Анисимова, в 1886 г. обработка кожи было ведущей отраслью в 17 из 36 поселений горских евреев. В Тарках, Карабудахкенте, Нальчике и Джегунтае этим занимались более 60% еврейских семей.

Шерсть с обработанной шкуры использовалась для производства пряжи, из которой вязали одежду для семьи и на продажу.

Во второй половине XIX в. еще одной сферой производства для горских евреев становится виноделие, хотя еще долгое время оно остается для них не главным занятием. Еще И. Черный отмечал, что на Восточном Кавказе армяне делают вино лучше, чем евреи.

Но с увеличением площадей виноградников многие евреи превратили виноделие в основной источник дохода, покупая для этой цели виноград у мусульман, которые не использовали его для производства вина по религиозным соображениям. К началу XX в. евреи уже умели производить вино, которое заслужило похвалы знатоков.

Обычно вино изготавливалось примитивным способом, но в некоторых местах были организованы настоящие заводы. Перед первой мировой войной в Дербенте из трех винодельческих заводов два принадлежали евреям: Бен-Натану Дадашеву и Бен-Ага Дадашеву.

Много вина у горских евреев покупали русские евреи, ведь оно было кошерное. Сохранилась переписка между раввином Яковом Ицхаки и раввинатом Минска, в котором подтверждается, что кошерным является все вино, которое производят горские евреи.

С расширением виноделия связано и бочарное производство, которое евреи также стали осваивать в конце XIX в. В конце 1880-х гг. 8 из 30 бочаров в Дербенте были евреи. Перед революцией в Дербенте было два бочарных завода, оба — во владении семьи Ханукаевых.

Производство мыла также считалось на Кавказе еврейской профессией. В конце XIX в. 13 из 15 мыловаренных заводов в Дербенте принадлежали евреям. В Хасавюрте главными производителями мыла также были горские евреи. Производимое ими так называемое «еврейское мыло» имело низкое качество. Это мыло местное население использовало для стирки белья вплоть до конца XIX в. Позже, когда на Кавказ стали доставлять дешевое мыло лучшего качества из России, немало семей, которые кормились этим промыслом, вынуждены были искать другой источник дохода.

В нескольких населенных пунктах горские евреи владели небольшими фабриками по производству бумаги, соды и извести. В начале XX в. богатые горские евреи стали вкладывать средства в ловлю рыбы в Каспийском море.

Можно привести данные о том, как распределялись доходы по профессиям среди евреев Кубы в конце XIX в., где тогда жило около трети всех горских евреев. Сельским хозяйством занимались 100 семей (35%), торговлей — 86 семей (30%), ремеслами — 37 семей (13%). Остальные были наемными работниками, грузчиками, служителями культа, музыкантами и т. д.

Многие евреи нанимались работать у землевладельцев в качестве сезонных батраков. В Кубе многие горские евреи нанимались в окрестные села во время жатвы. За день работы в разгар лета они получали 25—30 копеек, весной — 15—20 и зимой — 10—15 копеек. Батраками работали большинство горских евреев в Варташене и Мамраче.

Когда в 1890-х гг. строили владикавказскую железную дорогу, многие горские евреи работали на земляных работах. После окончания строительства немалая часть их осталась работать на железной дороге грузчиками и чернорабочими. Грузчик на железной дороге получал мизерную зарплату — 450 рублей в год (данные на 1914 г.), но он мог не выходить на работу в субботу. Поэтому многие евреи предпочитали железную дорогу заводу, хотя там зарплата была выше.

Один из горских евреев Баку писал своему брату в аул: «Работа на нефтеперерабатывающих и других заводах для нас закрыта, потому что там обязательно нужно работать в субботу и в религиозные праздники».

Но многие горские евреи, чтобы не умереть с голоду и прокормить семью, все же вынуждены были работать и в субботу. Накануне революции в Баку на предприятиях нефтяной промышленности чернорабочими работали 150 горских евреев.

Вообще, после «маренового кризиса» множество горских евреев вынуждено было перебраться в большие города, прежде всего в Баку, и искать случайный заработок, работая носильщиками, грузчиками, чистильщиками обуви и т. п.

Чтобы прокормить семью, на работу по найму выходили и женщины. Многие из них в начале XX в. были домработницами в семьях богатых евреев и неевреев.

Особого упоминания заслуживает детский труд. Часто еврейские дети были вынуждены идти работать с 10—12 лет, чтобы помочь родителям. Они работали вместе со взрослыми членами семьи в поле, помогали в торговле, шли работать на заводы и фабрики. На шелкомотальной фабрике в Варташе-не дети наравне со взрослыми приходили на работу в 4 утра и завершали ее в 7 вечера, при обеденном перерыве в полчаса. По 14 часов дети стояли у чанов с кипящей водой, в которых варились коконы шелкопряда. За эту изнурительную работу дети получали мизерную плату.

Многие семьи едва сводили концы с концами, и поэтому можно понять обращение раввина Темир-Хан-Шуры, который призвал общину купить землю в Дагестане для бедных еврейских семей, которые могли бы заняться земледелием, или помочь нуждающимся переехать в Палестину или Америку. Призыв остался призывом, экономическое положение горских евреев накануне революции продолжало ухудшаться.